Пожалуй, единственным, кто по-настоящему горевал, был мужчина, находящийся на той же стороне могилы, что и Шарлотта с Веспасией. Она заметила сначала его опущенные плечи, которые напряглись, словно все его мускулы сжались, подобно пружине. Не задумываясь, Шарлотта продвинулась немного вперед, чтобы рассмотреть его лицо в тот момент, когда он повернется, чтобы бросить горсть земли в могилу.
Раздался голос викария, который пел слова старой молитвы о том, что земля идет к земле, а прах — к праху. Мужчина повернулся, чтобы видеть, как тяжелые комья глины со стуком падают на крышку гроба, и тут Шарлотта увидела его профиль, а затем и всю фигуру незнакомца. У него было властное лицо, слегка подпорченное оспинами, и в данный момент на нем было выражение невыносимой, глубокой боли. Была ли эта боль из-за Фанни? Или из-за смерти вообще? Или это было горе по всем живущим, потому что он знал что-то про двуликих, о которых говорил Фулберт? Или же это был страх?
Шарлотта сделала шаг назад и тронула Веспасию за рукав.
— Кто он?
— Халлам Кэйли, — ответила Веспасия. — Вдовец. Его жена происходила из семейства Кардью. Она умерла около двух лет назад. Была очень милой женщиной: много денег, мало здравого смысла.
Это объясняло его скованность и выражение боли на лице. Возможно, и сама Шарлотта, рассматривая окружающих ее людей, отвлекает посторонними вопросами свой мозг, чтобы изгнать из памяти другие похороны, очень близкого ей человека, и не тревожить себя болезненными воспоминаниями.
Церемония закончилась. Медленно, соблюдая этикет, все одновременно повернулись, как будто находились на одной точке опоры, и пошли назад, к дороге и экипажам.
Они снова встретятся на Парагон-уок в доме Афтона на специально приготовленном завтраке, как того требовали правила. Только после этого ритуал может считаться завершенным.
— Я вижу, вы заметили француза, — отметила Веспасия, немного запыхавшись.
Шарлотте хотелось изобразить невинность, но она решила, что здесь это не пройдет.
— Рядом с Селеной?
— Естественно.
Они прошли или, лучше сказать, прошествовали по узкой тропинке через ворота и вышли на пешеходную тропу. Афтон, как старший брат покойной, сел в экипаж первым, за ним Джессамин и сразу же после нее Диггори. Последний разговаривал с Джорджем, и Джессамин была вынуждена подождать его. Шарлотта заметила, как по лицу женщины пробежала тень нетерпения. Фулберт приехал на похороны в отдельном экипаже и предложил подвезти сестер Хорбери, одетых в богато украшенные черные платья. Им потребовалось некоторое время, чтобы удобно расположиться внутри.
Джордж и Эмили были следующими, и Шарлотта не успела оглянуться, как уже сидела в карете вместе с ними. Она взглянула на Эмили, севшую напротив. Та поймала ее взгляд и улыбнулась в ответ усталой улыбкой. Шарлотта была рада увидеть, как сестра вложила свою ладошку в руку Джорджа, и тот держал ее, как бы защищая.
Как и ожидала Шарлотта, поминки были великолепными. Там не было ничего показного — ничто не привлекало внимания к смерти, которая случилась здесь таким ужасным образом, — зато на огромном столе было достаточно пищи, чтобы накормить все общество, и Шарлотта прикинула, что все мужчины, женщины и дети на ее улице могли бы жить на всей этой снеди с месяц.
Люди разбились на маленькие группки, перешептываясь. Никто не хотел начинать первым.
— Почему мы всегда едим после похорон? — спросила Шарлотта, нахмурившись. — Мне никогда это не нравилось.
— Обычай, — ответил Джордж, смотря на нее. У него были самые чудесные глаза, которые она когда-либо видела. — Это единственный вид вежливости, который понимает каждый. Иначе что еще делать? Мы не можем просто стоять здесь, и уж тем более танцевать.
Шарлотта подавила желание хихикнуть. Это было бы так же формально и нелепо, как какой-нибудь старомодный котильон.
Она посмотрела вокруг. Джордж был прав: каждый чувствовал себя немного неловко, а еда снимала напряжение. Было бы вульгарно выказывать эмоции — по крайней мере, для мужчин. Считалось, что женщины — хрупкие натуры, хотя рыдание в любом случае вызвало бы неодобрение, потому что это создало бы щекотливую ситуацию, и никто не знал бы, что ему делать. Но всегда можно было упасть в обморок; это считалось приемлемым и представляло хороший повод покинуть общество. Еда покрывала промежуток между порой скорби и временем, когда можно было спокойно уйти и забыть весь этот смертный ритуал.
Эмили дотронулась до Шарлотты, привлекая ее внимание. Та обернулась и увидела женщину в чрезвычайно дорогом черном платье и стоящего рядом с ней грузного мужчину.
— Могу я представить вам мою сестру, миссис Питт? Лорд и леди Дилбридж.
Шарлотта ответила привычным реверансом.
— Такое мрачное событие, — сказала Грейс Дилбридж со вздохом. — И столь шокирующее! Никто не ожидал такого от Нэшей.
— Вы правы, никто не ожидает такого ни от кого, — вступила в разговор Шарлотта. — Может быть, только от негодяев и отчаявшихся людей. — Она имела в виду людей из трущоб и развалин, о которых ей рассказывал Питт; впрочем, даже он мало говорил ей о реальном ужасе, царящем там. Шарлотта могла только догадываться об этом по его сразу становящемуся невыразительным лицу, пустому взгляду и долгим паузам в разговоре.
— Я всегда полагал, что бедняжка Фанни такое невинное дитя, — продолжал Фредерик Дилбридж как бы в ответ ей. — Несчастная Джессамин, все эти события очень тяжелы для нее.
— И для Алджернона, — добавила Грейс, глядя краешком глаза в сторону, где Алджернон Бернон отказался от пирожного и взял с подноса слуги еще один стакан вина. — Бедный мальчик. Слава богу, он не успел жениться на ней.
Шарлотта не могла уловить уместность этого замечания.
— Он, должно быть, очень горюет, — сказала она медленно. — Я не могу вообразить себе ничего более ужасного, чем потерять невесту таким образом.
— Все-таки лучше, чем жену, — настаивала Грейс. — По крайней мере, он теперь свободен — после некоторого перерыва, конечно — и сможет найти себе более подходящую невесту.
— И у Нэшей нет теперь другой дочери, — Фредерик также взял другой стакан вина, когда слуга с подносом проходил рядом. — Тоже что-то, за что можно быть благодарным.
— Благодарным? — Шарлотта не могла поверить этому.
— Конечно, — Грейс посмотрела на нее, подняв брови. — Вы должны бы знать, миссис Питт, как непросто удачно пристроить дочку замуж. А если в семье случается скандал, такой, как этот, то это почти невозможно. Я не хотела бы, чтобы любой из моих сыновей женился бы на девушке, чья сестра была бы… ну… — она деликатно прокашлялась и посмотрела на Шарлотту, чтобы та перевела нечто столь грубое в приличные слова. — Все, что я могу сказать: я так рада, что мой сын уже женат, такое облегчение. Дочка маркизы Вэйбридж — очень приятная девушка. Вы знакомы с Вэйбриджами?
— Нет. — Шарлотта покачала головой, и слуга с подносом, неправильно истолковав ее жест, пролетел мимо, оставив ее с вытянутой пустой рукой. Никто этого не заметил, и она убрала руку. — Нет, я не знаю их.