Вернувшись домой, Алисия обнаружила, что слуги подготовились к приему, хотя она не отдавала им подобных распоряжений. В холле она встретилась взглядом с Нисбетт и увидела, как у той ехидно блеснули глаза. Это многое объясняло. Ничего, в один прекрасный день она еще расквитается с Нисбетт, пообещала себе Алисия.
А пока что ей следует вести себя так, как обязывает положение. Пусть их пригласила старая леди, но она здесь хозяйка, потому что это дом Огастеса, а теперь — ее. Алисия приветствовала гостей, поблагодарив за то, что они пришли. Приказав лакеям растопить камины, чтобы все могли хоть немного обсушиться, она проследовала в столовую. Стол был накрыт, блюда и приборы расставлены. Правда, сегодняшний день вряд ли подходил для холодных закусок, даже таких изысканных, как пироги с дичью и лососина, но кто-то хотя бы догадался подать подогретое вино с пряностями. Вряд ли это старая леди — скорее Мильн, дворецкий. Не забыть бы поблагодарить его…
Беседа не клеилась — никто не знал, что сказать. Все соболезнования уже были выражены, и повторяться было просто нелепо. Майор Родни пробормотал что-то о скверной погоде, но поскольку была середина зимы, вряд ли стоило удивляться. Он ударился было в воспоминания о том, сколько людей замерзло насмерть в Севастополе, но когда на него устремились все взгляды, умолк и смущенно откашлялся.
Мисс Присцилла Родни сказала, что чатни [5] , поданное к одному из пирогов, просто превосходно. Однако она покраснела, когда Верити поблагодарила ее, так как обе знали, что Присцилла готовит чатни гораздо лучше. Это было слабым местом кухарки, которой лучше удавались супы и соусы. Она всегда клала в чатни слишком много перца, и оно было таким острым, что слезы выступали на глаза.
Леди Камминг-Гульд расслабилась, наблюдая за происходящим. Положение спас Вергилий Смит, затронув единственную приемлемую тему. Он рассматривал большой парадный портрет Алисии, висевший над камином. Она была изображена на коричневом фоне, который портил картину. Портрет продолжал длинную вереницу фамильных изображений, первые из которых были написаны двести лет назад. Портрет старой леди висел в холле. Она выглядела на нем очень молодой, и он походил на иллюстрацию из исторической книги. На ней было платье в стиле ампир — такие были в моде в период после падения Наполеона.
— Этот портрет мне определенно нравится, мэм, — обратился Вергилий Смит к Алисии. — Есть большое сходство. Правда, как мне кажется, фон выбран неудачно. Я так и вижу вас в окружении зелени — деревья, трава и, возможно, цветы.
— Вы же не думаете, что Алисия потащится куда-нибудь за город, чтобы позировать для портрета! — резко возразила старая леди. — Быть может, вы проводите все время в диких зарослях — там, откуда вы родом, мистер Смит, — но у нас здесь иначе!
— Я имел в виду не дикие заросли, мэм. — Вергилий улыбнулся старухе, абсолютно игнорируя ее тон. — Мне видится скорее сад, английский сад с ивами, длинные кружевные листья которых колышет ветер.
— Нельзя нарисовать то, что колышется! — отрезала она.
— Полагаю, хороший художник смог бы. — Его не так-то легко было сбить с толку. — Он написал бы картину так, что вы бы ощутили дуновение ветра.
— Вы когда-нибудь пробовали рисовать? — Старуха бросила на него сердитый взгляд. Увы, старой леди приходилось смотреть на Смита снизу вверх, так как она была на голову ниже его.
— Нет, мэм. — Он покачал головой. — А вы сами рисуете?
— Конечно! — Ее брови взлетели вверх. — Все леди, получившие хорошее воспитание, умеют рисовать.
Смита внезапно осенило.
— Вы сами написали эту картину, мэм?
Старуха испепелила его взглядом.
— Разумеется, нет! Мы не рисуем ради денег, мистер Смит! — Ее тон выражал такое возмущение, как будто он предположил, что она занимается стиркой.
— А знаете, — вступил в разговор Сомерсет Карлайл, критически рассматривая картину, — я думаю, Вергилий прав. На зеленом фоне смотрелось бы гораздо лучше. Этот коричневый такой грязный и приглушает цвет лица… Он портит всю цветовую гамму.
Старая леди перевела взгляд на Алисию, потом вернулась к картине. Очевидно, она была невысокого мнения о цвете лица невестки.
— Несомненно, он сделал все, что мог! — отрезала она.
Мисс Мэри Энн высказала предложение:
— Почему бы вам снова не заказать портрет, дорогая? Было бы так восхитительно позировать для портрета в саду летом! Вы бы могли попросить мистера Джонса. Мне говорили, он превосходный художник.
— Он дорого берет, — возразила старая леди, сердито взглянув на мисс Мэри Энн. — И вообще, уж если мы закажем еще какие-то картины, то это должен быть портрет Верити. — Она повернулась к внучке. — Вероятно, ты потом не будешь так хороша, как сейчас. Некоторые женщины с годами становятся интереснее, но большинство — нет! — Она сверкнула глазами на Алисию. — Мы повидаемся с этим Джонсом — как его зовут?
— Годольфин Джонс, — подсказала Мэри Энн.
— Это нелепо! — проворчала старая леди. — Годольфин! И о чем только думал его отец? Но я не стану платить непомерную цену, предупреждаю вас.
— Вам совсем не нужно тратиться, — сказала Алисия. — Я заплачу за портрет, если он понравится Верити. А если она предпочтет Годольфину Джонсу другого художника, мы закажем портрет ему.
Старая леди утратила дар речи.
— В любом случае Джонс сейчас, кажется, в отъезде, — сказала Веспасия. — Мне говорили, он во Франции. По-видимому, визит в эту страну обязателен для всех художников. Нельзя называть себя художником, если ты не побывал во Франции.
— В отъезде? — Майор Родни захлебнулся вином и чихнул. — Надолго? Когда он должен вернуться?
Веспасия взглянула на него с легким удивлением.
— Понятия не имею. Можете послать к нему домой узнать, если это так важно для вас. Правда, судя по тому, что говорят мои собственные слуги, там тоже понятия не имеют. Быть непредсказуемым — вероятно, также непременное свойство, присущее этой профессии.
— О нет! — поспешно возразил майор Родни, и, схватив кусок пирога с дичью, уронил его на стол. — Нет, это ни к чему! Я только пытался помочь! — Он опять принялся за пирог, но тот снова упал на скатерть и раскрошился. Вергилий Смит передал ему тарелку и салфетку и помог с помощью ножа собрать куски.
Старая леди посмотрела на них с отвращением и отвернулась.
— Я полагаю, он опытный художник? — громко спросила она.
— У него очень высокие расценки, — ответила мисс Присцилла. — В самом деле, весьма высокие. Я видела портрет Гвендолен Кэнтлей, и она сказала мне, сколько за него заплатила. Я сочла цену чрезмерной, даже при том, что художник добился большого сходства.
— Этим все и ограничивается. — Карлайл поджал губы. — Большим сходством. В портрете частично схвачен ее характер, и было бы странно, если бы художник не передал сходство. Но это же не искусство. Сходство важно только тому, кто любит саму Гвендолен.