– Спасибо, мне заплатят, – сказала я, направляясь в прихожую.

– А кто все-таки нанял вас? – спросила Элла Ивановна мне вдогонку, следуя за мной.

– Ваша родственница, Белохвостикова Настя.

Я остановилась возле двери, сбросила с ног хозяйские тапочки, начала обувать кроссовки.

– Не Белохвостикова, а Мамыкина! – почти гневно вскрикнула женщина. – Я ее своей родственницей не считаю! Тоже мне родственница нашлась! Ромочка на ней по ошибке женился, он потом опомнился и развелся с ней.

– А разве не она подала на развод?

– Какая разница, кто подал?! Главное, они теперь порознь.

– Подождите, но ведь это ее родители – уголовники и алкаши, она-то, насколько мне известно, не пьет и срок не мотала…

– Да? А вы знаете, кем она работает в ночном клубе? – спросила Элла Ивановна довольно язвительно, сузив глаза и презрительно поджав губы.

– Танцовщицей, – сказала я, демонстрируя свою осведомленность, – и это, между прочим, не возбраняется…

– Танцовщицей?! Хм, тоже мне, Анастасия Волочкова! Не танцовщицей, уважаемая Татьяна, а стриптизершей и проституткой! – гневно выкрикнула женщина. – Танцевать голой – это уже, извините, не называется танцевать! Я по телевизору на канале «Культура» часто смотрю выступление ансамбля русских народных танцев. Вот там девушки действительно танцуют, и – заметьте – в платьях! А когда девица извивается вокруг шеста, а на ней из одежды только туфли и бусы – это не имеет к танцам никакого отношения! Да. Срам! Просто срам. Если бы это было при Сталине… Я даже боюсь подумать, что бы с ними со всеми было – и с организаторами этого так называемого ночного отдыха, и с такими вот, с позволения сказать, танцовщицами…

Лицо Эллы Ивановны снова пошло красными пятнами. Она даже не скрывала своего презрения к бывшей жене внука. Я взялась за ручку двери.

– Да, забыла вам сказать, – спохватилась хозяйка, – ведь мы наняли Ромочке адвоката. Это сын наших приятелей. По-моему, довольно толковый молодой человек…

– Я в курсе, – сказала я.

– В курсе? Откуда?

– Работа такая, – пожала я плечами и шагнула к двери. – Кстати, Элла Ивановна, с супругом вашим когда можно будет увидеться? И желательно не откладывать нашу встречу.

– Он приедет с дачи только к ужину, ну, может, часам к пяти… А вы что, и с ним хотели поговорить?

– Хотела – не то слово. Мне просто необходимо это сделать.

– В таком случае, если вас не затруднит, позвоните… скажем, в половине пятого.

– Меня не затруднит, я позвоню. До свидания, Элла Ивановна!

– До свидания, – устало пробормотала женщина, закрывая за мной дверь.

Глава 4

К двум часам я подъехала на квартиру, которую снимала Настя, быстро подписала с ней договор, взяла аванс и тут же отправилась к себе. Мне надо было в уединении поразмышлять о беседе с бабушкой подозреваемого.

Я сделала себе кофе (куда же я без него!), положила в вазочку шоколадное печенье и уселась с ногами в кресло. Итак, на повестке дня у нас – родная бабушка Романа, которого я, кстати сказать, еще в глаза не видела. Могла ли она пришить свою сестру? В принципе, да, почему нет? С без десяти девять утра ее никто не видел, она сама это сказала. То, что она смотрела какую-то там передачу на канале «Культура», никто подтвердить не может. Да, печально, но наш искусствовед, кажется, действительно подпадает под категорию подозреваемых, в этом Андрюша прав.

Прав? Я встала, порылась в шкафу и достала кипу старых газет. Какое тогда было число? Неделю назад… Ага, вот она, программа передач на день убийства. Так, так… Да, в тот день с утра действительно шла передача «Музеи Парижа», она началась в девять ноль-ноль, потом, в десять пятнадцать, демонстрировали художественный фильм «Дом у озера». Значит, Элла Ивановна не солгала. Но ведь она могла так же, как я сейчас, просто прочитать программу, запомнить эти две передачи, идущие с утра, потом взять что-нибудь… хотя бы ту же спицу из своего вязания и отправиться в гости к сестре. Погода сейчас еще довольно прохладная, все ходят в куртках и пальто, так что спрятать орудие убийства под одеждой не составляет никакого труда.

Я взяла печенье из вазочки. А если все так и было? Элла Ивановна пришла к сестре, та открыла ей… «Привет, Холя!» – «Привет, Элка! Проходи, завтракать будем». – «Будем, будем! Шашлык из тебя будем!..» Наша подозреваемая достает из рукава толстую вязальную спицу, находясь при этом в перчатках. «Сейчас я тебе устрою такой завтрак!» – и тычет сестре спицу в глаз. Поверженный враг падает, бьется в страшных конвульсиях… Элла Ивановна, стоя над ней, гневно вопрошает: «Ну, что, получила по заслугам, гадина?! Будешь знать, как клеветать на моего сына и обзывать моего мужа недоумком!» И уходит домой, гордо вскинув голову, даже не оглянувшись на жуткую картину…

Могло быть так? А почему нет? Вполне… Но это не значит, что именно так и было. Почему? Что-то тут не вяжется. Что именно? Я прихлебнула кофе. Что не вяжется-то, Татьяна Александровна? Ненависть имеет место быть, возможность тоже. А вот что не вяжется: способ убийства. Если Элла Ивановна решила пришить сестрицу именно таким образом, она должна была понимать, что подозрение обязательно падет на ее внука, она ведь женщина неглупая, как я поняла. Не стала бы она подставлять парня. И вообще, как-то это не по-женски: убивать острым предметом в глаз. Если бы экскурсовод задушила сестру поясом от халата или отравила, подсыпав ей крысиного яда в кофе, – я бы еще согласилась, что это могла сделать именно она, но спицу в глаз…

И почему именно в глаз, а не в сердце или, скажем, в живот? Чтобы наверняка? Но ведь она могла промахнуться и попасть в такое место на лице, как лоб или щека, и тогда, вполне вероятно, Ахолия Ивановна осталась бы жива. Схватила бы спицу рукой, оттолкнула бы сестру… Но нет, здесь действовали наверняка. Наверняка…

Я отпила еще немного кофе. Нет, думаю, это не Элла Ивановна убила сестру. Слишком уж она интеллигентна и чувствительна, чуть что, покрывается пятнами, и глаза у нее на мокром месте. Она – человек искусства, а дома у нее – картины, статуэтки, мебель под старину. И сама она, как графиня… Стоп. Что-то мне все это напоминает… Да, ведь у нашей погибшей дома тоже картины и другой антиквариат, если верить словам коллеге Андрея. Две сестры – и у обеих одинаковые увлечения? А это значит, мне обязательно надо наведаться в квартиру Ахолии Ивановны и увидеть ее обитель своими глазами. Господа сыщики могли что-то и проглядеть, то, что имеет отношение к убийству, или не придать чему-то значение. И с чего это она вдруг тоже увлеклась живописью и искусством, ведь ее профессия далека от этого?

Значит, так: пока экскурсовода сбрасывать со счетов совсем мы не будем, но отодвинем на второй план. Договоримся с Мельниковым на предмет посещения квартиры Ахолии Ивановны. А вот прямо сейчас и договоримся, зачем время терять? Я подошла к телефону.