– А с Ахолией Ивановной вы как познакомились?
– Элла меня однажды домой пригласила. Познакомила с матерью, сели чай пить втроем. Опять все про художников говорили, про искусство. Тут вдруг влетает в комнату девушка – волосы растрепаны, раскрасневшаяся, лицо сердитое. Увидела нас – ни здрасьте вам, ни привет, – давай на Эллу кричать, что та у нее какую-то книжку стянула. Вижу: Элла моя смутилась, покраснела, встала из-за стола, взяла девушку за локоть и вывела из комнаты. А мама ее объяснила мне, что это ее вторая дочь… Потом так всю жизнь и было: Ахолия вечно ворчала или ругалась, всем была недовольна… Одним словом, попила она у нас кровушки!
– Валерий, я про это Татьяне уже рассказывала, – грустно вздохнула Элла Ивановна. – Думаю, ты ничего нового не добавишь.
– Валерий Павлович, а вы могли бы рассказать мне, как вы провели тот день, когда была убита ваша свояченица?
– Как провел? Обычно. Я ведь не работаю, на пенсии я. А в тот день решил на дачу прошвырнуться… Ой, извините, съездить. Загрузил в багажник две сумки пустых банок, сел за руль своего «москвичонка» да и поехал себе.
– Во сколько это было?
– В половине девятого.
– Нет, Валерий, ты уехал позже, – возразила его супруга, – около девяти, без четверти девять или без десяти.
– Элла, ну что ты! Я же на часы посмотрел, когда багажник закрыл: было ровно половина девятого. Я сел себе и поехал…
– А в какой стороне ваша дача? – поинтересовалась я.
– Возле Вольновки, это по Вольскому тракту.
– И на дачу вы приехали?..
– В половине десятого я там был, пока дошкандыбал на своем драндулете… Извините. Я и в полиции все это рассказал.
– А на даче вы долго были?
– Да чего там сейчас делать? Сбросил пустые банки в погреб, взял вот эти – с вареньем, пару банок с солеными огурцами… Потом снег вокруг дома почистил, перед этим же снегопад был хороший… И все, отправился себе домой.
– И кто может это подтвердить?
– Как «кто»? Сторож, я его видел.
– А он вас?
– Ну-у… Видеть-то видел, но я не уверен…
– В чем?
– Что он сможет подтвердить мое алиби, кажется, это так называется.
Я посмотрела на Валерия Павловича удивленно. Темнит дедуля.
– Можно уточнить?
– Видите ли, Татьяна, сторож наш любит, так сказать, принять на грудь… В тот день он тоже был навеселе, так что я не уверен, сможет ли он подтвердить мое присутствие на даче.
Хм, что же это значит? Алиби Валерия Павловича под вопросом?
– А по дороге на дачу вы случайно не проезжаете мимо дома вашей родственницы? – осведомилась я.
Супруги переглянулись. Я-то сразу смекитила, что дорога на дачу ведет мимо дома Ахолии Ивановны, так что где-то в районе девяти – начала десятого он должен был проезжать возле ее дома, во всяком случае, недалеко от него. Валерий Павлович молчал, опустив руку с ложечкой на стол. Варенье капало с нее прямо на белоснежную скатерть, но он, кажется, совсем не замечал этого.
– Так как насчет моего вопроса? – напомнила я. – По какой дороге вы ездите на дачу?
– Я не езжу дорогой, которая идет мимо дома Ахолии, – сказал Валерий Павлович тихо, – я езжу по улице Комбайнеров-Трактористов, потом по улице Муравьева-Амурского…
– Но ведь вы знаете, где жила ваша родственница, не так ли?
– Знаю, разумеется, и что из того? Мы с супругой не видели ее лет пятнадцать, а может, и больше. Да и зачем бы нам видеться с ней? Что хорошего она могла сказать или сделать? Разве что какую-нибудь гадость. У этой дамочки был жизненный лозунг: «Хорошими делами прославиться нельзя!», как у старушки Шапокляк в мультфильме про Чебурашку, знаете? Да, я не питал к ней родственных чувств, как, впрочем, и все остальные в нашей семье. Но покажите мне того, кто питал к ней хоть какие-то добрые чувства!
– Ваш внук Роман, – сказала я.
– Ромка? – Валерий Павлович рассмеялся. – А кто вам сказал, что он питал к ней такие чувства? Может, он общался с ней из жалости или ему нужны были деньги?
– А может, и то наследство, которое добрая бабушка Холя оставила ему? Об этом, кстати, я могу сама спросить вашего внука, когда завтра увижу его, – сказала я.
– Завтра вы увидите Ромочку? – ахнула Элла Ивановна. – Где?
– В следственном изоляторе, разумеется.
– Но кто вас туда пустит?
– У меня там знакомства, – ответила я уклончиво.
Супруги Белохвостиковы переглянулись.
– Простите, Татьяна, – сказала хозяйка вкрадчивым голосом, – а вы можете передать ему от нас кое-что?
– Смотря что.
– Что-нибудь из еды и одежду, ведь его забрали так внезапно! У него там нет даже сменного белья, а он сидит уже дней пять.
– Хорошо, я попробую, – сказала я. – Соберите сумку, но предупреждаю: ничего запрещенного, все вещи там проверяют.
– А запрещенное – это что?
– Оружие – холодное и огнестрельное, наркотики, спиртное…
– Боже! Откуда это у нас?!
– Ну, если ничего такого не будет, остальное можно.
– Да, да, я сейчас…
Элла Ивановна встала и быстро вышла из комнаты. Мы с Валерием Ивановичем остались одни. Он, кажется, совсем забыл про свой чай.
– Татьяна, – сказал мужчина негромко, – давайте напрямоту. Я знаю, чувствую, что вы подозреваете меня. Но уверяю вас, если хотите, клянусь всем святым: сестру моей супруги я не убивал! Я же не идиот, чтобы остаток жизни провести в тюряге. Да, я не любил Ахолию, но оставить мою Эллу Ивановну на старости лет одну…
– А ваш внук?
– Он тоже не убивал!
– Но кто-то же сделал это?
– Это не мы, я имею в виду, не наша семья. Может, она еще кому-то насолила? Вы даже не представляете, какой у нее был поганый характер!
– Охотно верю.
– Что значит «верю»? Вы проверьте, соседей ее поспрашивайте, сослуживцев…
– Ахолия Ивановна давно на пенсии, если вы не в курсе.
– Ахолия Ивановна могла так насолить, что и спустя десять лет у человека не прошла бы обида!
– По себе знаете? – я внимательно посмотрела в глаза мужчине.
– А хоть бы и так! Вы не представляете, на какие гадости был способен этот человек. Не женщина – баба Яга! Я, помню, сыну сказку в детстве читал. Там рассказывалось, как эта старуха набрасывалась на тех, кто забрел в ее избушку. Меня сын спрашивает: «Папа, это сказка про нашу тетю Холю?» Ну и как вам? Мальчишке года четыре тогда было…
– Валерий Павлович, не сомневайтесь, я обязательно расспрошу всех соседей Ахолии Ивановны и ее бывших сослуживцев, причем самым подробнейшим образом. Ответьте мне только на один вопрос: вы ведь сильно расстроились, когда узнали, что ваша свояченица помогла вашему внуку Роману жениться на девушке из неблагополучной семьи?