Нокс не стал повторять уже сказанное.
– Вот я и думаю: вдруг подтверждение – в отчетах Лю Хао?
– Не хочу показаться грубым, но, Грейс, кому до этого дело? Если честно, мне плевать, кто кому давал взятки. Мне нужен адрес. Я хочу вызволить друга.
Некоторое время Грейс молчала.
– Реестры Лю Хао остаются нашим единственным источником информации. Хоть какой-то информации.
Джон закрыл глаза, попытался собраться с мыслями. Денежный след, конечно, крайне привлекателен для аудитора-профессионала, но у него, Нокса, вся эта цифирь уже в печенках сидит. А вот крупные выплаты монголам и пекинскому бюрократу, без сомнения, следует учитывать.
– За похищением может стоять Ян Чэн, – сказал Нокс. – В конце концов, именно его люди напали на нас в тупике возле «Квинтета». Он знал, что вас наняли в «Бертолд групп», следовательно, у него в этой конторе свой человек. Он настоятельно советовал вам не работать на Марквардта и осложнить ему жизнь. Может, удастся договориться с ним насчет обмена заложников.
– Если бы Ян сцапал Лю Хао, он бы и информацией владел. Нет, Ян Чэн – не похититель.
– А знаете что? Это всем до фонаря. Нам важно другое – теперь, когда Сержант в больнице, денег на выкуп не будет.
– Не будет, – эхом отозвалась Грейс.
– Мы не предложим реестры в обмен на людей, пока не будем знать, от чего отказываемся.
– Не понимаю.
– Из записей Лю Хао может стать ясно, кто больше всех боялся, кому грозило больше всех потерять. Иными словами, кто был готов больше всех платить.
– Джон, вы сейчас со мной разговариваете?
– Реестры – они вроде приза; отсюда ажиотаж вокруг квартиры Лю Хао. И нападение на нас с вами.
– Нам нужно одно и то же, но для разных целей, – сказала Грейс. – Нам нужны записи Лю Хао.
– Вы говорите, как консультант по брачно-семейным отношениям.
– А вы много на себя берете.
– Ладно, неважно. Когда у нас будут реестры Лю, мы сможем начать торги. С Ян Чэном, с монголами, а может, и с Марквардтом.
– Вы хотите продать информацию за наличные. Выручить деньги на выкуп, – подытожила Грейс.
– Вы вроде сказали, что не понимаете меня. – Нокс выдержал паузу. – Эми знает одного парня; да я и сам с ним пару раз встречался. Он контрафактными видеоиграми торгует. Настоящий компьютерный гений. Он нам поможет.
– Ладно, звоните этой своей Эми, – с неохотой сказала Грейс. – Селена должна отдать мне копию настоящего счета корпоративной кредитки Марквардта. Надо будет ей напомнить. Вдруг да пригодится.
– Вы бы поспокойнее относились к тому факту, что от Эми может быть польза, – посоветовал Нокс.
– Не принимайте на свой счет. Это сугубо китайские дела. Вам не понять.
– Насчет потери лица? Так я в курсе.
– Представители западной культуры любят подвергать понятие «лицо» психоаналитическому разбору. Мы с лицом живем. Это разные вещи.
17:40
Нокс был далеко не в восторге от перспективы всем собраться в одной комнате, точно свиньям на закланье, однако выбирать не приходилось. С черным рюкзаком, в котором лежала цифровая рамка Лю Хао, он шел по улице, при каждом удобном случае оглядываясь в поисках шпионов. Миновав очередные несколько домов, менял бейсболку и солнечные очки.
На встречу – в захудалый салон красоты – Нокс прибыл рановато. Прошел мимо вывески – бело-розово-голубого шеста; направился дальше по улице. На светофоре перешел на другую сторону. Вернулся по противоположной стороне, снова пересек проезжую часть и вторично начал приближаться к салону.
Понаблюдал за игрой в кости, что велась прямо на тротуаре, на перевернутом ящике, в тени платана. Играющие – старики со слезящимися глазами, с окурками, прилипшими к мокрым отвислым губам, и методично сплевывающие под ноги, – тянули остывший чай. Игра шла не на жизнь, а на смерть.
Эми явилась вовремя, первой шагнула в салон; Нокс отметил, что никаких мер предосторожности она не принимала. За Эми вошла Грейс, предварительно прогулявшись по тротуару с беззаботным видом. Селена отправила по электронке Марквардтов счет от кредитной компании «Американ экспресс»; Нокс оставил Грейс изучающей сей документ и отнюдь не был уверен, что она вообще проявит интерес к встрече в салоне красоты; теперь, увидев, что Грейс пришла, Джон обрадовался. Дождался, пока подъедет автобус и заслонит его от возможных наблюдателей на противоположной стороне улицы; под этим прикрытием он и скользнул в двери салона.
Эми заняла третье от двери кресло по правую сторону. Парикмахер успел намылить ей волосы и теперь лил на них воду из бутылки, другой рукой взбивая пену. Шампунь, даром что требовал наличия воды, позиционировался парикмахером как «сухой».
Грейс устроилась ждать очереди в среднем кресле.
Нокс поздоровался с владельцем салона, мускулистым мужчиной слегка за сорок. Левый его глаз затянула пленка катаракты. Владелец салона переглянулся с Эми, используя зеркало. Та едва заметно кивнула.
– Пожалуйста, подождите несколько минут, – на вполне приличном английском произнес владелец салона. – Вон там, за шторой, – уточнил он, сопроводив слова жестом.
Нокс и Грейс обменялись мрачными взглядами. Верно, Грейс тоже засекла монгола, который шел за Эми по пятам, подумал Нокс.
Как, когда монголу удалось выйти на Эми, ломал голову Нокс. Во время приема у Ян Чэна? А может, он околачивался возле «Квинтета»?
Предмет интерьера, который владелец салона гордо назвал шторой, на самом деле был простыней со сценами из жизни Симпсонов [11] , кое-как закрепленной на притолоке и скрывавшей маленький умывальник и табурет. Ноксу пришлось боком протискиваться в узкий коридорчик, ведущий к задней двери. Он осмотрел дверь, проверил замок. Дверь открывалась в проулок, густо завешанный бельем. Убедившись, что путь к отступлению возможен в обоих направлениях, Нокс вернулся за штору. Застиранные Гомер и Мардж Симпсоны ухмылялись ему в лицо.
На хлипких полках громоздились полотенца, шампуни, ополаскиватели и бальзамы, а также рисоварка, разделочная доска и ведерко со свежей зеленью. У дальней стены стоял стол, столешницей которому служила половина деревянной двери, а основанием – ржавый картотечный шкафчик. За этим-то столом, спиной к Ноксу, давно не стриженный китаец лет двадцати отчаянно молотил по клавишам лэптопа, грозя переломать их.
Услышав шаги Нокса, молодой человек крутнулся на табурете. Подбородок его украшали несколько жалких волосков, никак не желавших превращаться в брутальную щетину. Челюсти двигались, губы надували пузыри из лиловой жвачки. Юноша заговорил по-английски:
– Я готов начать, профессор.
– Том, – представился Нокс и вручил юноше фоторамку.