– Позволяло делать вид, что вы никакого отношения к похищению не имеете?
– Ну да! И все очень хорошо складывалось: Игорь меня не видел – утром он уже спал, а до этого я общалась с Таней только по телефону. Сергею я голову задурила, ему бы никогда в голову не пришло, что… ну, что половина денег, которые он потерял, у меня. Сергей никогда бы ни о чем не догадался!
– Возможно, сам он бы не догадался. Но если бы ему кто-нибудь об этом рассказал?
– Да кто же расскажет? Игорь? Он заснул в квартире, а проснулся бы во дворе, на лавке, – что он мог бы рассказать? Обо всем знали только я и Таня.
– Вот именно, Таня, – мягко подчеркнул Александр Сергеевич. – Допустим, вы считали себя вне подозрений…
– Я и была вне подозрений!
– Допустим, – повторил шеф. – Но это вы. А Кораблева? Ей в любом случае пришлось бы отвечать на вопросы. А если бы она не сумела, как вы выражаетесь, «задурить голову» Сергею Аркадьевичу? Если бы она упомянула ваше имя? Тогда господин Лариков узнал бы о вашем участии в похищении его сына! Как вы собирались обезопасить себя в этой ситуации?
Елена, пусть и не слишком весело, рассмеялась.
– А Таня не собиралась Сережу с его вопросами дожидаться. Люфт по времени у нас был – пока Игорь после снотворного проспался, пока начал что-то соображать, сутки прошли бы, не меньше. Таня к этому времени забрала бы свою долю и уехала туда, где ее никто бы не нашел. В Москву.
– В Москву? И что она там собиралась делать?
– Начала бы новую жизнь, что же еще. Замуж бы вышла. Имея начальный капитал, это гораздо проще сделать. Покрутилась на одной тусовке, на другой, да каждый раз с новыми бриллиантами… знаете, сколько сейчас по Москве неокольцованных миллионеров бродит? Я тоже думала со временем туда податься. Надо ведь жизнь устраивать.
Баринов моргнул.
– Вы считаете, что скрыться в Москве так легко и просто? Или думаете, что Кораблеву никто не стал бы искать? Что Сергей Аркадьевич махнул бы рукой и обо всем забыл?
– А почему бы и нет? В конце концов, Игоря он бы обратно получил.
– Кстати, сколько вы собирались запросить с Сергея Аркадьевича за жизнь его сына?
– Не за жизнь! Мы не собирались причинять мальчишке никакого вреда!
– Хорошо, сформулируем по-другому. За возвращение. Так сколько?
– Ну…
Ларикова снова задумалась, явно пытаясь высчитать, какую сумму выгоднее назвать. Чтобы ей и поверили, и не показаться слишком жадной, и… да мало ли какие еще тонкости она держала в уме. Наконец Елена приняла решение.
– Пятьсот тысяч долларов, – отчеканила она. – Мы подумали, что пятьсот тысяч баксов Сережа вполне в состоянии заплатить и не разориться. И милиция не стала бы из-за этого дела суетиться. Игорь дома, все живы, здоровы, а на то, что Сергею кубышкой тряхнуть пришлось, ментам наплевать. Вот и получилось бы, что искать Татьяну некому.
– Сергей Аркадьевич мог обратиться к нам. Мы бы нашли.
Елена несколько мгновений смотрела на Баринова, потом отвела глаза в сторону.
– Да, – неохотно признала она. – То, что Сережа может обратиться к частным сыщикам, нам в голову не пришло. Но все равно… это вы думаете, что нашли бы ее. А как? Откуда вы бы узнали, что Таня в Москву подалась, а не в Питер, например? А если бы и узнали! Найти человека в этом муравейнике – нереально.
Шеф покачал головой:
– Извините, но вы рассуждаете даже не как дилетант, а как… – Он замялся.
Откровенно назвать Ларикову идиоткой Александру Сергеевичу не позволяла неоднократно мной упомянутая деликатность, а подобрать менее обидное определение словарного запаса не хватало. На помощь шефу пришел Готттка.
– Как человек, не совсем адекватно воспринимающий действительность, – лихо сформулировал он.
– Вот именно, – с облегчением кивнул Баринов. – Спасибо, Гоша. Так вот, вы, Елена, рассуждаете как человек, неадекватно воспринимающий действительность. Если бы мы взялись искать Кораблеву, то нашли бы, вне зависимости от того, где она собиралась начинать новую жизнь – в Москве, в Питере или в Крыжополе. Вы тоже были уверены в собственной неуязвимости, а сидите сейчас здесь и отвечаете на мои вопросы.
– Это случайность, – упрямо пробормотала Елена. – Просто я не сообразила, что телефон Игоря нужно спрятать подальше.
– Это профессионализм, – строго поправил ее Александр Сергеевич. – Если бы вы даже утопили телефон мальчика в Волге, мы бы все равно вас нашли. Потому что мы знаем, как надо искать, и умеем это делать. Вы же… Можно подумать, вы спланировали свои действия только до момента получения денег. Как будто после этого все проблемы сами собой решились бы.
– Да не было никаких проблем! – горячо воскликнула Елена. – Я ведь уже сказала: Таня уехала бы, и никто никогда ни до чего не смог бы докопаться!
– Извините, но ваша наивность граничит со слабоумием, – не выдержал шеф. – План Кораблевой скрыться в Москве нелеп, смешон и не выдерживает никакой критики! Я отказываюсь даже обсуждать его.
– А Таня считала свой план прекрасным!
– Вы в этом так уверены? – Шеф был сама язвительность. – А по-моему, одно из двух: или у Кораблевой был совсем другой план, в который она не сочла нужным вас посвящать, либо другой план был у вас.
– Другой план? – растерянно переспросила Елена. – У меня? Что вы имеете в виду?
– Например, именно вы могли попытаться уехать в Москву, оставив Кораблеву расхлебывать кашу, заваренную вами вместе. И должен заметить, что в этом случае смерть Кораблевой пришлась бы вам весьма кстати.
Ух ты! Похоже, что «наше все» подозревает Елену не только в киднеппинге, но и в убийстве. Странно, с чего вдруг? Хотя… если делать выводы только на основе логики, картина получается недвусмысленная. Ларикова и Кораблева вместе проворачивали аферу по получению крупной суммы денег, Ларикова и Кораблева собирались полученные деньги поделить, причем поделить поровну, а дальнейшая безопасность Лариковой целиком зависела от умения Кораблевой держать язык за зубами. Логика в рассуждениях шефа, несомненно, присутствует. Но Баринова ведь не было там, в квартире, на месте событий. А я была. И я видела лицо Елены, когда она смотрела на труп Кораблевой! И заявляю совершенно ответственно: Ларикова не убивала!
Я перевела взгляд на Гошу – интересно, а как он отнесся к такой идее? Судя по тому, что напарник меланхолично дожевывал бутерброд, – без особого восторга. Нет, напрасно «наше все» усложняет.
До Елены не сразу дошло, на что намекает шеф. Несколько секунд она просто хлопала ресницами, потом лицо ее начало стремительно бледнеть.
– Но вы… но я… вы же не думаете… вы не можете думать!
– И чего мы, по-вашему, не можем думать? – любезно поинтересовался Баринов.
– Что я… Таню… да нет, какая ерунда! – У нее вырвался короткий хриплый смешок. – Ее же убил этот алкоголик, ее брат! И в милиции так считают! А я ни при чем! Я же не маньяк какой-нибудь, я не умею убивать! Да и зачем мне?