– А я о чем? Столько расходов и суеты, а скрипочку пришлось хозяину вернуть. И вся операция ушла в минус! Это ему еще посчастливилось, мы – люди гуманные, некоторые даже с педагогическим образованием. А от кого другого, мог и по морде получить за свои же хлопоты. Нет, преступление – по своей экономической природе дело бессмысленное.
– Жаль, что преступники тебя сейчас не слышат, – усмехнулся Баринов. – Меня ты, по крайней мере, убедил.
– А меня нет, – возразила я. – Это если тебя поймали и все отобрали, тогда невыгодно. А если, например, банк ограбить удачно? Десять миллионов долларов, а? Это при любых расходах выгодно будет – на всю жизнь хватит.
Ниночка, не отрываясь от работы, насмешливо фыркнула. Шеф, судя по выражению лица, тоже не был со мной согласен, но спорить не стал, предоставил эту возможность Гошке.
– Вот так и рассуждают дилетанты, – ласково улыбнулся мне напарник. – Во-первых, банки, в которых есть десять миллионов долларов, просто так не возьмешь – нужна длительная и серьезная подготовка. И двумя жалкими тысчонками тут, поверь мне, не обойдешься – накладные расходы будут гораздо больше. Во-вторых, одному человеку провернуть это не под силу, значит, вся добыча делится на группу участников. А потом, после ограбления, надо еще благополучно скрыться, и никто тебе в этом даром помогать не станет. Зато полно желающих выпить за твое здоровье – за твой счет, естественно. И полетят твои в трудах и опасностях уворованные доллары во все стороны, мелкими пташечками. Не успеешь оглянуться, а пора грабить следующий банк. Кстати, ты никогда не задумывалась, почему среди преступников почти нет шахматистов?
– А их нет?
– Если верить статистике. А происходит это потому, что шахматы развивают логическое мышление и умение просчитывать варианты. Если шахматисту и придет в голову шальная идея кого-нибудь обокрасть, он первым делом прикидывает наиболее вероятные варианты развития событий и быстро приходит к выводу, что овчинка выделки не стоит.
– То есть, – я решила немного развить теорию напарника, – если ввести в школьную программу обязательный курс шахматной игры, то преступность со временем окончательно исчезнет?
– Интересная мысль! Как-то я об этом раньше не задумывался, но если действительно…
Его перебил телефонный звонок. Нина взяла трубку и сразу передала ее Гоше:
– Это тебя.
– Слушаю, – недовольно проворчал он в трубку. – Да. А что случилось? Но… Нет, я… Танечка, успокойтесь, вдохните свежей праны… ладно, я понимаю, что-нибудь придумаем. Но вы… Тьфу. – Гошка вернул трубку Нине. – Клиентка совсем чокнулась. Требует немедленного нашего присутствия.
– А что случилось? – с умеренным интересом спросил шеф.
– Понятия не имею. Мадам Кулиничева ничего объяснять не желают, только топают ножками и визжат. Приезжайте, и все тут!
– Может, она свою продавщицу с поличным застукала? – предположила Нина.
– Может, продавщицу, а может, и муженька своего вместе с продавщицей. Она ничего толком не сказала.
– Так чего ты сидишь? – Баринов, как всегда, был строг, но справедлив. – Поезжай, разберись, в чем там дело.
– Ритка, а может, ты съездишь? – Напарник жалобно посмотрел на меня. – Мне эта дамочка уже хуже горькой редьки… опять будет фэн-шуйными премудростями грузить! Надоело.
– Так мне же отчет по Лосеву писать нужно. – Я быстро сообразила, как использовать Гошкино нежелание встречаться с Кулиничевой.
Напарник колебался недолго:
– Лучше десять отчетов написать, чем опять про верхние чакры слушать!
– Десять? – радостно уточнила я.
– Это фигура речи! И вообще, кончай торговаться, тебе пора ехать клиентку успокаивать.
– Ты что, не видишь, я уже одеваюсь? – Я действительно начала натягивать куртку. – Но что эта Кулиничева о себе вообразила? Порядочные люди, когда им что-то надо, по-человечески объясняют, что именно. А тут детский сад какой-то, все бросай и мчись неизвестно зачем! Неужели ей трудно было сказать, что случилось?
– Не ворчи, Ритка, тебе не идет. – Угроза скорого свидания с клиенткой миновала, и настроение Гошки резко улучшилось. – Приедешь – узнаешь. Сюрприз будет.
Ехала я неторопливо. И потому, что после вчерашнего происшествия с Гусевым старалась проявлять осторожность на дороге, и немножко из вредности. Все из той же вредности, уже на месте, я посидела в машине, глазея по сторонам. Никакой суматохи на улице не наблюдалось, и Татьяна Викторовна у дверей магазина в ожидании помощи не приплясывала. Улица была практически пуста – только одна женщина прогулочным шагом двигалась по тротуару. Вот она поравнялась с магазином «Жизнь по фэн-шуй», остановилась, разглядывая витрину, потом лениво поднялась на крыльцо и открыла дверь. Нет, госпожа Кулиничева заслуживает наказания за свое поведение. Она, конечно, нас наняла, но это не означает, что мы теперь обязаны бросать все дела и мчаться к ней, как только у дамочки нос зачешется. Вот только что бы такое придумать, достаточно чувствительное и при этом безобидное…
Ничего придумать я не успела. Дверь распахнулась, и женщина, которая только что зашла в магазин, выскочила на крыльцо. Она сбежала со ступенек и быстро, почти бегом, двинулась в сторону центра. Я посмотрела ей вслед и, не задержи ваясь больше, вышла из машины. Дойти до крыльца, подняться по ступеням и открыть дверь – все это заняло у меня меньше тридцати секунд.
Я вошла в салон и ахнула. Гошка, отправляя меня к Кулиничевой, обещал сюрприз, но к такому я не была готова.
«Жизнь по фэн-шуй», как вы уже поняли, магазин скромный по размерам, свободного пространства немного, поэтому не заметить лежащую на полу женщину было невозможно. И сомневаться в том, кто эта женщина, тоже не приходилось. Долли. Я сглотнула и сделала маленький шаг, не сводя глаз с неподвижной фигуры на полу. Долли была привязана к стулу, рот заклеен широкой полосой липкой ленты, а голова… нет, крови было совсем немного, только тонкая струйка стекла по щеке из простреленного виска. Присев на корточки, я внимательно осмотрела рану. Судя по всему, выстрел был сделан с очень близкого расстояния, почти в упор. Ах, Долли, Долли, кто же это тебя так?
Понятно, почему та женщина выскочила из магазина как ошпаренная, – зрелище не для слабонервных. И понятно, почему Татьяна Викторовна не могла ничего толком объяснить, а только, как выразился Гошка, «визжала и ногами топала». Это я сейчас вся такая деловитая и опытная, а всего лишь несколько месяцев назад… Стоп! А где, собственно, наша клиентка в данный момент? Ох, не к добру я затеяла сеанс показательно осторожной езды! Что, если Кулиничева сейчас лежит рядом, скрытая ближайшей витриной, с такой же дыркой в голове?!
– Татьяна Викторовна! – на всякий случай крикнула я, выпрямляясь. – Татьяна Викторовна! Где вы?
– Я здесь, – неестественно равнодушным голосом откликнулась она. – Гоша сказал, что мне нужно успокоиться, вот я и призвала на помощь все свои духовные возможности.