– И тебе совсем его не жалко? – спросил Андрей. Мне почудилось, что в его тоне звучит осуждение.
– Не знаю, Андрей, что он сказал тебе, но вот мне он ясно дал понять, что его интересует только будущий ребенок. Шилов уверил меня, что не оставит нас в покое, и знаешь, что еще? Он пообещал, что, если тест ДНК окажется в его пользу, он отсудит у меня ребенка!
– Что-о?! – не поверил Андрей.
– Что слышал! И как, по-твоему, это увязать с его неземной любовью?
Андрей подошел к окну. Там, встав в свою излюбленную позу – с руками, скрещенными за спиной, – он задумчиво произнес:
– Возможно, ты не поймешь, но я-то могу.
– Что ты можешь? – не поняла я.
Он не сразу ответил, глядя вниз, на огни города и проезжающие мимо машины.
– Когда ты меня бросила, – начал, наконец, Андрей, – у меня тоже было желание тебя вернуть – любыми способами… Но потом я понял, что бесполезно принуждать к чему-то женщину, которую любишь: эти усилия не вызовут у нее ничего, кроме отвращения. Поэтому я отступил.
Слушая Андрея, я затаила дыхание. Он никогда не говорил о том, какие чувства испытывал из-за нашего разрыва, и потому я полагала, что он перенес его безболезненно. Как мы порой ошибаемся, приписывая другим людям те же эмоции и черты характера, что присущи нам самим! Наверное, каждый человек способен ощущать боль потери и испытывать муки, но далеко не все реагируют на переживания одинаково. Кто-то их не скрывает, нуждаясь в жалости и сочувствии, а кто-то, напротив, замыкается и никому не позволяет лезть себе в душу.
– А если бы я не вернулась? – осторожно спросила я.
– Не знаю, – вздохнул он. – Может, я оставил бы все, как есть. Но, возможно, попытался бы что-то предпринять – как Шилов.
– Неужели он думает, что его попытки отсудить у меня ребенка поспособствуют восстановлению наших отношений?
– В безнадежной ситуации любые методы хороши, – пожал плечами Андрей.
– Но у Олега есть любовница! – воскликнула я.
– Я об этом помню, Агния. Та женщина, насколько я понимаю, появилась у него после того, как вы с ним стали отдаляться друг от друга. Скорее всего, она просто заместила в его жизни тебя, но не думаю, что он искал постоянную замену.
– Может, ты и прав, – согласилась я скрепя сердце. – Но это не значит, что я отдам ему ребенка!
– Разумеется, нет! Это исключено, и Олегу придется принять правила игры: если он захочет видеться – добро пожаловать, но… Кстати, мы разговариваем так, словно уже известен результат теста. Вдруг нам повезет, и девочка моя?
Господи, как же я на это надеялась! Не то чтобы мысль об участии в зачатии Шилова была мне невыносима, но отрицательный результат теста на отцовство решил бы все проблемы разом. А теперь придется помучиться, дожидаясь рождения младенца, и мне некого в этом винить, кроме самой себя!
– Как долго ты намереваешься жить у матери? – спросил Андрей, пристально глядя на меня.
– Понимаешь, мне тут удобнее, – неопределенно ответила я, избегая его взгляда. – Все-таки мама, сынуля…
– Я мог бы по утрам подвозить тебя до работы.
Даже не знаю, почему я так сопротивляюсь переезду. Может, дело в том, что с этой беременностью я вдруг снова почувствовала себя юной и беспомощной? Тогда и папа был еще жив, и они с мамой здорово мне помогали, ведь от Славки помощи ждать не приходилось. Однако теперь все иначе, и Андрей прямо-таки горит желанием подставить свое сильное плечо, так почему же я не готова к переменам? Не обижаю ли я Андрея тем, что тяну резину?
– Слушай, – сказала я, – давай так: я перееду, но не в коттедж, а в твою квартиру на Лиговке. Оттуда не так далеко до больницы, и ты будешь меня возить, когда сумеешь, а в остальное время я спокойно доберусь наземным транспортом…
– Об этом не может быть и речи! – запротестовал Андрей. – Только на машине: тебе необходимо соблюдать осторожность.
– С тех пор, как я забеременела, все, включая собственного сына, обращаются со мной словно с хрустальной вазой!
Мой голос звучал обиженно, но в глубине души я не могла себе не признаться, что лукавлю: уже давненько обо мне так не заботились, и это чертовски приятно.
– Мы все желаем тебе добра, – ответил между тем Андрей на мою лицемерную реплику. – Мы просто хотим, чтобы тебе было комфортно и ты родила здорового ребенка.
Я бросила на него быстрый взгляд. Что, если моя проблема как раз в этом? Может, я не уверена в том, что, окажись ребенок от Олега, Андрей полюбит его? Сейчас он говорит правильные вещи, но на то есть сразу несколько причин. Во-первых, он медик и сказал бы то же самое любой женщине в моем положении. Затем, он любит меня – в этом-то я не сомневаюсь. И наконец, в-третьих: пока что нет никакой уверенности в том, кто на самом деле отец. Когда все станет окончательно ясно, не пожалеет ли Андрей о том, что примчался за мной, чтобы забрать домой?
– Как дела в ОМР? – спросила я, чтобы перевести разговор на более безопасную тему. Я давненько не виделась с коллегами, и мне хотелось знать, как они поживают. В моем «интересном» положении Андрей счел за лучшее отстранить меня от расследований, и я, признаться, скучала по тому адреналину, который получала, ввязываясь в очередное дело.
– Все путем, – уклончиво ответил Андрей, не желая обсуждать со мной проблемы Отдела. – Работаем.
– А поподробнее? Над чем конкретно вы работаете?
– Ну, у Кадреску пара дел, связанных с недобросовестными отчетами по вскрытиям. Никита занят сбором сведений по взяткам в Комитете – уже пятое обращение за прошедшие месяцы: надо проверить.
– И все? – не поверила я.
– Да.
Я видела, что Андрей врет, а потому почувствовала себя заинтригованной.
– Есть… одно дельце, – нехотя сказал он, поняв, что я не отстану. – К нам обратилась некая гражданка Цепко с просьбой найти ее беременную дочь…
– Погоди, – перебила я, – может, я чего-то недопонимаю, но разве мы теперь и розыском пропавших занимаемся?
– Тут случай особенный. Во-первых, Цепко обращалась в соответствующие органы, но там ее подняли на смех.
– Какая неожиданность!
– Дочь ее, Татьяна, жила с ней. Мужа у нее не было, от кого «залетела», матери не сказала. Тетка что-то темнит, но мне кажется, они частенько скандалили, иначе с чего бы девице сбегать из дому?
– А почему – сбегать? Может, ее похитили? Или, не дай бог, машина сбила…
Я поежилась, вспоминая несчастную роженицу в нашей реанимации.
– Она ушла по собственной воле: вещи с собой забрала, понимаешь? Это и послужило поводом для отказа в поиске Татьяны: в полиции сказали, что она, дескать, совершеннолетняя, а значит, имеет полное право сама решать, где рожать и растить ребенка.