– Вам не стоит так переживать! Подростки регулярно забираются на территорию усадьбы. Для борьбы с ними мы и наняли ночного сторожа. Так что, уверяю вас, не стоит тратить время, вам ведь наверняка хочется спать! Хотите, я приготовлю вам травяной чай?
Анна согласилась, потому что иначе Серафима бы от нее не отстала. Та вернулась через пару минут, держа на подносе дымящуюся пиалу. Сославшись на то, что чай слишком горячий, Анна не стала отпивать, ибо подозревала, что Горянская сдобрила его снотворным. Доказательств не было, но Анна не сомневалась, что это именно так.
– Ну пейте же, пейте! – заявила уж слишком настойчиво Серафима. – Такой чай надо пить обязательно горячим. Иначе вся целебная сила пропадет!
Анна сделала вид, что подносит пиалу к губам и отхлебывает содержимое. Серафима внимательно следила за ней. Вот ведь надзирательница!
В этот момент раздались шаги на крыльце, и в коридор влетел Борис Борисович. Горянская тотчас потеряла интерес к соседке. Но в каком директор был состоянии! Глаза были вытаращены, борода топорщилась, а халат был заляпан кровью.
– Боря, Боря, с тобой все в порядке? Оно тебя не тронуло? – крикнула Серафима, бросаясь к нему.
Борис Борисович, нервно потирая руки, хрипло произнес:
– Со мной все в порядке. Но у нас еще одна жертва. А оно ушло, ушло…
И только потом, подняв глаза, заметил, что в холле стоит Анна, держащая в руке пиалу. Нахмурившись, директор произнес:
– Фима, ты же человека напугала!
Горянская дернулась, словно вспомнив о наличии Анны, и проскрипела:
– Анну Игоревну разбудили эти ужасные крики…
– Что случилось? – спросила Анна, ставя пиалу на столик и двигаясь по направлению к Борису Борисовичу. – Вы весь в крови! Вам требуется помощь, вы ранены?
Директор не позволил ей приблизиться и сказал:
– Со мной все в порядке… Но у нас еще одна жертва!
Муж и жена обменялись многозначительными взглядами, и Серафима объявила:
– Значит, опять дикие звери! Ну что же, нечего шастать по ночам по парку! Все знают, к чему это может привести!
Никакие это были не дикие звери, Анна в этом не сомневалась. И не сомневалась, что так думали и Горянские. Что значила странная фраза директора: «А оно ушло». Что – «оно»? Или кто?
Или это был спектакль для нее? Чтобы, увидев залитого кровью Бориса Борисовича, она не решила, что это он только что кого-то убил! Но зачем им кого-то убивать? Тут Анна вспомнила рассказ Инги Валерьевны. Похоже, этой парочке не первый раз приходится устранять кого-то с дороги насильственным способом.
Но кого? Предположим, они убили работника музея, который слишком много знал. И второго, Парамонова, тоже ликвидировали и куда-то дели его тело, не желая, чтобы новый труп снова привлек внимание общественности. Но кого они лишили жизни на этот раз?
Инга Валерьевна! Анна дернулась и задела столик, едва не перевернув пиалу с чаем. Неужели они добрались до нее? Прознали, что она заполучила дневник, и теперь решили свалить ее смерть на Чертяковского монстра?
– Что значит – оно ушло? – спросила Анна громко. Горянские аж подпрыгнули от этих слов. Серафима в ужасе взглянула на нее и спросила:
– О чем это вы, Анна Игоревна?
– Ваш муж только что сказал: «Оно ушло, ушло». О чем он вел речь?
Борис Борисович судорожно сглотнул и пояснил:
– Я хотел сказать, боль ушла. У меня сердце прихватило, конечно, не дай бог такое увидеть, тем более ночью. Но боль ушла. Хотя нет, кажется, снова возвращается…
Он схватился за сердце и повалился на пол. Серафима, запричитав, суетилась. Анна подошла к директору и взяла его руку. Пульс был слабый, редкий, похоже, он не придуривался.
Вернулась Горянская с таблетками, одну из которых сунула под язык мужу. Тот практически мгновенно оклемался и заявил:
– Фима, надо вызывать полицию. Потому что там…
– Может, обойдемся? – спросила нервно та, но Борис Борисович качнул головой:
– Нет, надо вызывать! Как я уже сказал – снова дикие звери постарались! Там столько кровищи, сплошной кромешный ужас! На этот раз в беседке…
Муж и жена снова переглянулись, и Анна поняла, что они разыгрывают спектакль. И единственным зрителем была она сама.
– И кто жертва на этот раз? – спросила Серафима, а муж пояснил:
– Кажется, какой-то подросток. Или, кто знает, даже не один…
Анна вытащила из кармана халата телефон, набрала номер полиции и сообщила о том, что в музее-усадьбе «Чертяково» произошло ЧП, вероятно даже, со смертельным исходом. После чего сделала аналогичный звонок в «Скорую».
Горянские не пробовали ее остановить, однако обменивались многозначительными взглядами. Анна же дала себе слово, что не оставит их одних до приезда полиции. Но первой приехала «Скорая помощь». Ее встретил и пропустил на территорию «Чертяково» ночной сторож. На несчастном лица не было, и от него явно несло спиртным. Когда медики потребовали провести их к месту происшествия, сторож замахал руками и категорически отказался это сделать.
Анна вызвалась проводить их к беседке, но Серафима заявила:
– Это сделаю я! Лучше останьтесь с моим мужем!
Один из врачей осмотрел Бориса Борисовича, сделал ему успокоительный укол и велел соблюдать постельный режим. Анна присела около директора, кажется, заснувшего на диване.
Она осторожно запустила руку в карман его халата, где обнаружила пачку сигарет. Она попыталась добраться до другого кармана, но не смогла. Она склонилась над Горянским, когда тот внезапно открыл глаза и уставился на нее.
– Я хотела поправить вам подушку, а то вы неудачно легли! – сказала Анна, а бородач пробормотал:
– Вы – само совершенство, Анечка! Но как же спать хочется…
Он повернулся на другой бок и захрапел. Выждав для верности пару минут, Анна повторила попытку и запустила руку в другой карман халата Бориса Борисовича.
Она нащупала что-то небольшое и острое. Извлекла и увидела, что держит в руке отполированный осколок кости. Хотя это была не кость.
Это был зуб. Огромный зуб, похожий на зуб доисторического животного. Или гигантской акулы. Но не окаменелый, а свежий, со следами крови и нитками сухожилий.
– Что вы делаете? – раздался голос, и Анна инстинктивно сжала кулак. Она обернулась и увидела Серафиму.
– Пыталась пощупать лоб Бориса Борисовича, чтобы понять, есть ли у него жар! – соврала Анна, пряча руку, в которой был зажат зуб, за спину. – Но, кажется, все в порядке…
Напряженные черты лица Серафимы смягчились, она подошла к мужу и укрыла его пледом.
– Бедняжка, ему пришлось так много вынести! – произнесла она. – Благодарю вас, Анна Игоревна. Кажется, с вами хотят поговорить представители правоохранительных органов, однако я сказала, что это может подождать и до завтра. Все равно уже никому ничем помочь нельзя…