– Милая моя, вы выглядите очень плохо. Вы явно утомились. Пойдите и прилягте. Уже поздно!
И тотчас обратился с какой-то пустой и чрезвычайно любезной фразой к Анне.
Молодая княгиня, чье лицо сморщилось, быстро поднялась и вышла из залы. Князь кивнул одному из слуг, и тот бесшумно последовал за ней.
– Князь, вы слишком плохо обращаетесь со своей супругой! – сказала Анна, и в зале вдруг повисла напряженная тишина. Князь нахмурился, управляющий побледнел. Даже Амалия Карловна вытаращила глаза.
Молчание первым нарушил отец Филарет, заметивший:
– В тех краях, мадемуазель, где вы выросли, нравы явно чрезвычайно отличаются от наших.
– Но такие нравы мне по душе! – заявил князь, вдруг пересаживаясь поближе к Анне. Он взял в руки ее ладонь и произнес: – О, что за нежная у вас кожа, сударыня! Не то что у моей бедной княгини. Хотя что с нее взять – ей уже двадцать восемь! Она уже отцветает!
Вырвав ладонь из цепких рук князя, Анна сказала:
– Вы поразитесь, князь, узнав, что я старше вашей супруги!
Тот вытаращился на нее, а затем расхохотался, показывая крепкие белые зубы:
– Отличная шутка, сударыня! Дамы с чувством юмора – это чрезвычайно пикантно!
И его рука вдруг скользнула ей на плечо. Анна посмотрела на присутствующих, но те делали вид, что ничего не замечали. Только отец Филарет хмурился, а Пашка прийти на помощь не мог – мальчишка, наевшись до отвала, прикорнул на софе.
– Да вы настоящий феминист, князь! – заметила Анна, и его сиятельство воскликнул:
– О, феминист? То есть любитель женщин? Вы правы, сударыня!
Потом он подал знак, и все тотчас поднялись. Встала и Анна, но князь удержал ее, заметив:
– Милая мадемуазель, с вами так интересно! Прошу вас, не бросайте меня посреди ночи одного!
Фраза звучала весьма двусмысленно, однако его сиятельство, кажется, не имел в виду ничего дурного.
Все прочие тем временем удалились, только Пашка продолжал спать на софе. Князь страстно произнес:
– Вы думаете, что я жестокосердный монстр? Ничего подобного, сударыня! Но посудите сами – я влюбился в мою нынешнюю жену, поставил на кон благосклонность великой императрицы и впал в немилость. Было это без малого десять лет назад. Тогда моя женушка была цветущей, благоуханной розой. И вы сами видели, во что она превратилась сейчас!
– В этом наверняка ваша вина! – заявила Анна. – Вы и сами, князь, за эти годы не помолодели…
Святополк-Донской встрепенулся, подбежал к висевшему на стене зеркалу и стал изучать морщины на лице.
– Сударыня, вы, как всегда, правы! Но время не жалеет никого, даже царственных особ! Не говоря уже о простых смертных, вроде нас. Если бы я знал рецепт эликсира молодости и смог бы избавиться от этих ужасных морщин…
– Гм, кажется, можно было озолотиться, открыв ботоксную клинику при дворе Екатерины… – пробормотала Анна, но князь, вошедший в раж и плакавшийся на тему своей красоты и особого положения при дворе царицы, не слышал ее.
– Государыня была влюблена в меня без памяти! О, ведь я мог получить всю империю в свое управление, как этот тупой красавец Платошка Зубов. Но я влюбился в нее!
Он имел в виду свою жену.
– Вы влюбились в нее, то есть ее вины нет! – ответила Анна, а князь заявил:
– Она сама в порыве страсти как-то созналась, что приворожила меня при помощи бабки-знахарки. И тем самым лишила положения при дворе великой императрицы! Поэтому нам и пришлось ехать сюда, в эту глушь!
Он вздохнул, и его рука снова легла на плечо Анны, а потом скользнула к ее декольте.
– Вы понимаете, отчего я так несчастен и одинок?! И так жажду общества новых и интересных людей?! Если бы моя семейная жизнь была бы счастливой! Ан нет, детей моя жена мне подарить не соизволила. Она была шесть раз беременна, но два раза у нее случался выкидыш, один ребенок родился мертвым, а трое других скончались почти сразу же по рождении. Она проклята, это ясно как день!
Его рука легла на грудь Анны, и та, взяв бокал с вином, вдруг «случайно» вылила его на ладонь князя. Тот отдернул руку.
– Прошу прощения, ваше сиятельство, ваша история тронула меня до слез, посему я не смогла сдержать судорожное движение! – сказала Анна. – Но ведь проклятым можете быть и вы сами!
Князь вскочил, навис над Анной, и она вдруг поняла, что он сейчас ударит ее. Но вместо этого князь вдруг впился ей в губы склизким поцелуем. Анна оттолкнула его, а Святополк-Донской, распаляясь, заявил:
– О, что за женщина! О боги, боги! Мне нужна именно такая! А не эта глупая гусыня, из-за которой я бросил великую императрицу! Анна, будь моей!
Анна дала ему пощечину, но на князя это не подействовало. Он надвигался на нее, явно желая продолжить свои приставания.
– Она ведь снова беременна, однако ребенок наверняка умрет. Хорошо бы, если бы и она сама подохла! Тогда бы я стал вдовцом – и смог бы взять тебя в жены!
Анна снова дала ему пощечину, но князь перехватил ее руку и подтащил девушку к себе. Анна вскрикнула, но вдруг поняла, что никто ей не придет на помощь. Она была во власти вельможного насильника.
– Или ей можно помочь умереть! – зашептал князь ей на ухо. – После родов ей дают особый напиток, чтобы она могла прийти в себя и набраться сил. У меня есть порошок, который я купил у знахарки. Если его подсыпать в питье, то…
Да он уже давно задумал убийство своей несчастной жены! Анна оттолкнула князя, но тот был намного сильнее. Он ринулся на нее, повалил на пол, стал сдирать с нее платье…
И вдруг его сиятельство крякнул и сполз с нее. Точнее, не сполз – его кто-то стащил. Анна увидела Пашку, зажавшего в руке канделябр, которым он только что огрел по макушке князя.
– Вот ведь гнида! – заявил Пашка, зевая. – Таких, как этот князек, надо химической кастрации подвергать!
Анна бросилась к мальчишке и поцеловала его в щеку – уже во второй раз за ночь. Потом они осмотрели князя. Тот был без сознания, однако жив.
– Уходить нам отсюда надо! – заявил Пашка. – Только куда?
Анна согласилась с ним, что если остаться во дворце, то князь продолжит свои домогательства. Но только через дворец они могли уйти обратно в будущее!
– Бежим, все равно нам тут не место! – заявил Пашка, но позади них раздался спокойный голос:
– Предлагаю вам остановиться у меня!
Они обернулись и увидели отца Филарета. Священник подошел к находившемуся без сознания князю, приподнял веко, измерил пульс и вынес вердикт:
– Как бы ни приключилось у моего кузена удара! Хотя для ее сиятельства это был бы наилучший выход. Она бы тотчас стала наследницей и полновластной хозяйкой всего его несметного состояния!