– Гм… Пойду-ка снова к старику загляну. В том фургоне могли увезти Тома.
Кажется, Тинни рассердилась. Ну и субчик этот Гаррет, так и норовит разговор на пустяки свести!
Есть вещи, которым научиться невозможно, сколько ни зубри.
Я ворвался в кабинет Вейдера, совершенно не подумав о том, что там меня не ждут. До сих пор мне ни разу не приходилось оправдываться за свои визиты.
А тут… Меня встретила мертвая тишина, вроде той, какая бывает после раската грома. На наглеца – это я про себя – устремилась дюжина взоров. Маренго Норт-Энглиш заткнулся на полуслове.
В кабинете Вейдера собрались на совет главари всех танферских придурков. Точнее, всех придурков, радеющих за права человеков. Демократов и апологетов теории круглой земли я не заметил.
Чуть позади Норт-Энглиша, по правую руку от него, сидела Белинда Контагью. Отблески пламени из камина падали на ее лицо, придавая ему бесовское выражение. Белинду явно побаивались – даже законченный псих Бондурант Алтуна хранил почтительное молчание.
Когда не видел этого собственными глазами, трудно поверить, что столь молодая и привлекательная особа может внушать такой трепет. Но никто из тех, кто присутствовал на этом сборище, не сомневался в ее… э… криминальных талантах.
– Где Макс? – справился я, проигнорировав осуждение во взглядах. – Мне он срочно нужен.
Конечно, я мог бы обойтись и без него. Но ведь это его сын попал в беду, так что он должен знать, что да как.
Норт-Энглиш покачал головой: дескать, ну и нахал – и с отеческой улыбочкой ответил:
– Макс вышел переговорить с Манвилом. Господа, перед вами тот самый Гаррет, которого рекомендовала мисс Контагью. Мистер Гаррет, не присоединитесь ли к нам, раз вы все равно зашли? Я уверен, Макс скоро вернется.
Выдержав короткий спор с самим собой, я решил, что должен узнать, о чем они сговариваются. Тем более, что фургон догонять уже бессмысленно – он мог укатить куда угодно.
Приняв решение, я позволил себе оглядеться и изучить честную компанию, продолжавшую сверлить меня взглядами. Сливки полусвета, чтоб им пусто было! Никого из них нельзя было заподозрить в нечистокровности. Те, кто не мог похвастаться богатством – например, Арнс Мингл и Бондурант Алтуна, – вносили свой вклад в их общее дело шайками бравых молодцев. Цинику Гаррету, естественно, подумалось, что «Клич» создавали с целью перераспределить богатство и власть от не-людей к этой кучке людей.
– Гаррет, – сказал Норт-Энглиш, – мы с этими достопочтенными господами расходимся во мнениях по поводу частностей, но идеология у нас общая. И, поскольку все здесь, мы сочли полезным обсудить случившееся сегодня в доме Макса.
– А я тут при чем?
– Мы выяснили, что никто из нас не причастен к попыткам… э… оказать давление на Вейдера. Макс не разделяет наших воззрений, однако все мы считаем его своим другом. – Прежде чем я успел стереть с лица ухмылку, Маренго продолжил: – Чуть ранее вы заметили, что наши организации сильно разрослись, поэтому мы можем не знать о происходящем «в низах». Совершенно справедливо. Но повторяю – никто из нас не злоумышлял против Макса.
Белинда засвидетельствовала правоту его слов легким кивком.
– Вы говорили, что вымогатели именовали себя Черными Драконами Вальсунга. – Это был не вопрос, и отвечать я не стал. – Никто из нас не слышал о Вольном Сообществе с таким названием, равно как и о полковнике Нортоне Вальсунге. Мы договорились немедленно начать собственное расследование. Эти Черные Драконы могут сильно повредить нашему движению.
– Черные Драконы существуют, – проговорил я бесстрастно. – Некоторые из них и по сию минуту находятся в этом доме. Я пришел сообщить Максу, что они похитили его сына Тома.
Послышались шепотки. Я уловил слова «чокнутый» и «сумасшедший». Что ж, о Томе Вейдере известно многим.
Выждав, пока шепотки стихнут, я поведал почтенному сборищу о своей стычке с Уэндовером, Стоквеллом и парнем с конюшни, причем постарался не выказывать антипатии к философии человеколюбцев.
В это миг дверь распахнулась, снизу донеслись возгласы и смех – праздник был в разгаре. В комнату влетел Вейдер, сопровождаемый охранником.
– Гаррет! Где тебя носит?! Мы нашли Тома!
– Откуда вы узнали, босс?
– Аликс рассказала. С ним все в порядке. Он бродит по кухне и всем мешает.
Макс прямо-таки лучился от радости.
Я нахмурился. Что-то здесь было не так.
Вообще-то в этом деле с самого начала что-то было не так. Но вот что именно?
– А с Таем и Киттиджо тоже все нормально?
– Тай командует парадом. А Киттиджо я не видел. Она шныряет по дому, как завзятый коммандос. Только отвернулся, глядь – ее уже нету.
За что же тогда меня шарахнули по темечку?
В дверном проеме появился Гилби. Он привел с собой Тома Вейдера, за которым следовала Тинни.
– Сделано, Макс, – сообщил Гилби. – Я отведу его наверх, а там Люк покараулит.
Минуточку, минуточку…
– Эй! – воскликнул я. – Когда он успел переодеться?
Все недоуменно вытаращились на меня.
– Полчаса назад на нем была другая одежда.
Том поглядел на меня исподлобья. Это было столь неожиданно – чтоб он вообще кого-то заметил, – что я не понял, вправду ли все случилось. Наверно, почудилось.
– Ты уверен?
– На все сто. – И Аликс подтвердить может.
– Я разберусь, – сказал Гилби. – Пошли наверх.
Я двинулся за ними, собираясь по новой осмотреть дом. Но этому намерению не суждено было осуществиться.
– Мистер Гаррет, – окликнул меня Норт-Энглиш, – соблаговолите задержаться.
Как я мог отказать человеку, который привык повелевать?
Я неохотно закрыл дверь за Максом. Вейдер на прощание одарил меня многозначительным взглядом. Спасибочки, босс. Я обернулся к мятежным баронам: они глядели на меня так, будто ожидали, что Гаррет сейчас окутается зеленым пламенем. Я же смотрел на них, предполагая, что кто-нибудь вот-вот отмочит полную несуразицу.
Наконец Норт-Энглиш изрек:
– Макс утверждает, что вы специалист своего дела.
– Стараюсь.
– Еще он утверждает, что вы симпатизируете нашим целям.
– Кажется, я вам сам об этом сказал. – Я слегка наклонил голову: мол, извините за резкий тон.
– Тогда почему же вы не вступили ни в одно из Вольных Сообществ?
– Не в моем характере куда-то записываться. Разве что в морскую пехоту… И потом, мне выбирать не предлагали. А когда у меня нет выбора, я гордо ухожу. В нашем деле иначе нельзя, если сам себе хозяином остаться хочешь.