В своем заточении я спал уже пять или шесть раз, когда вернулись Нефы. Сначала в моих снах.
Душелов не давала мне забыть, что она общается с демоном. И что все время, пока она остается внутри белой вороны, она фактически не более, чем инструмент Шевитьи. Эта информация не казалась мне достойной внимания или особенно важной до тех пор, пока меня не навестили Вашан, Вашен и Вашон.
Прежде я не был к ним особенно чувствительным. Я гораздо лучше знал их по описаниям, чем по личным впечатлениям. На сей раз мне стало ясно, почему это было именно так.
Их уродливость вторгалась в мои сны, но лишь как ощущение присутствия чего-то чуть более конкретного, чем Неизвестные Тени. Золотистое сияние жутких звериных масок, замеченное краем глаза, и краткие фрагменты звуков, с помощью которых они пытались что-то сообщить, – вот и все, что я вспоминал, просыпаясь, – потный, дрожащий и переполненный беспричинным ужасом.
Направленный на меня взгляд Шевитьи казался веселее, чем когда-либо.
Но вскоре я узнал, что его веселье имеет пределы.
Я дал ему обещание. Он мог заглянуть в мое сознание и убедиться, что я намерен его сдержать. Но он мог увидеть и то, что я собираюсь оттягивать выполнение обещания до тех пор, пока окончательно не устрою свою жизнь.
Он хранил терпение десять тысяч лет. Но сейчас его терпение неожиданно стало таять.
Сперва я осознал это во сне. В ту ночь, когда Нефы едва не пробились в мое сознание, мои сны внезапно наполнились присутствием чего-то огромного, проникшего в них с той же легкостью, с какой кит проплывает сквозь стаю дельфинов. Большого и невидимого, надвигающегося подобно тьме, но не зловещего. Просто чего-то необъятного и неторопливого.
Я знал, что это, и догадался, что оно пытается установить мысленный контакт, как и с теми, кто был до меня. Но мой разум окружала прочная оболочка. И мысли проникали сквозь нее с трудом.
Хорошо, что со мной уже нет Гоблина и Одноглазого. Они потешались бы надо мной несколько часов.
Однако прошло несколько ночей, и мое сознание превратилось в сито. А мы с Шевитьей принялись болтать, как два старых приятеля за партией в тонк. Белая ворона оказалась не у дел, потому что услуги переводчика мне больше не требовались. Наверное, демон мог установить контакт с кем угодно, пустив в ход грубую ментальную силу.
Я учился у голема, как до меня учился Баладитай. Я узнавал все больше и больше, проникая внутрь сознания демона, где прошлое почти неотличимо от настоящего. Где хранились чудесные живые картины истории равнины и миров, которые она соединяет, – с теми подробностями и деталями, которые Шевитья пожелал в свое время запомнить. Я многое узнал о Черном Отряде. Демон избрал Отряд орудием своего избавления очень давно, задолго до того, как Кина решила сделать Госпожу своим орудием в лагере врага и сосудом, которому предстояло породить Дщерь Ночи – орудие ее собственного освобождения. Задолго до того, как любой из нас хотя бы задумался о препятствиях, ожидающих нас на пути в Хатовар. Но выбор Шевитьи оказался удачнее, чем у Кины. Богиня не смогла достаточно хорошо изучить характер Госпожи. А та была слишком упряма и эгоистична, чтобы долго служить чьим-то орудием.
Нас осталось всего семеро, когда у меня возникло непреодолимое желание проследить и повторить старые маршруты Отряда. А теперь из тех семи остался лишь я.
Солдаты живут.
Черный Отряд теперь в руках Суврина. Такой, какой он есть. Сейчас, по сведениям Шевитьи, он движется на юг, утолив жажду мести, и намерен пересечь равнину, чтобы попасть в Страну Неизвестных Теней. Лишь малочисленные таглиосцы, деджагорцы и сангельцы будут тосковать там по нашему миру. Отряд станет новым явлением в новом мире. А пухленький Суврин – его творцом.
В Черном Отряде никогда не было долгожителей, и никто не успевал увидеть, какие огромные перемены навязывает время отряду, твердо намеренному не расставаться со своим прошлым.
Когда мои мысли начинали бродить по этим унылым болотистым равнинам, Шевитья наполнял мою голову волнами веселья. Потому что все эти перемены были ничтожно малыми по сравнению с тем, что видел он за свое время. А видел он, как приходили и уходили империи, цивилизации, целые расы и народы. Он помнил самих богов, уродливых строителей равнины и всех могущественных существ, которые приходили на равнину и перестраивали его владения, а затем вновь уходили в небытие. Он даже помнил времена, когда был в безымянной крепости не один, когда его преданность долгу заставила товарищей Шевитьи прибить его к трону, чтобы он не помешал им дезертировать.
И еще я наконец-то начал понимать, что происходило с Мургеном давным-давно, когда ему становилось так трудно цепляться за свое место во времени. Тут сыграли роль и безумие Мургена, и вмешательство Душелова – это происходило в те дни, когда Душелов обнаружила способ пробраться на равнину, – и Мурген понятия не имел о том, что происходит, но за всем этим стоял Шевитья, тщательно прокладывающий себе путь к освобождению. Голем, разумеется, воспринимает время совсем не так, как мы. Если мы не требуем его внимания здесь, в настоящем, то он перемещается в любое желаемое место и время, скорее заново переживая события, чем вспоминая их.
Боги, как я ему завидовал! Он знал историю целых шестнадцати миров. И он мог не просто ее изучать и интерпретировать, но и жить в ней – если были желание и настроение.
У меня имелся вопрос. Причем вопрос чрезвычайно важности – если я соберусь освободить демона. И его ответ должен меня удовлетворить, если он желает, чтобы я выполнил условия нашего соглашения.
Что случится с равниной, когда Шевитья перестанет ею управлять?
Шевитья никогда не обладал могуществом Кины, « зато мыслил чертовски быстрее. У спящей богини ушли годы, чтобы нанести удар внешнему миру и породить истеричную паранойю по отношению к Черному Отряду. Шевитье же на его планы потребовались всего недели. Он справился бы и быстрее, если бы не наткнулся на того, чей разум был окружен еще более толстым барьером, – Шукрат.
С Тобо демон решил не связываться. Прежде Тобо был его хорошим приятелем, но его недавнее поведение намекало на потенциально опасные недостатки характера.
Через некоторое время до Шукрат наконец-то дошло, что причина затянувшегося отсутствия Арканы и ее любимого приемного папочки – какая-то проблема. Однако, даже начав волноваться, она не хотела покидать Тобо. Среди Детей Смерти он был гораздо менее популярен, чем среди Неизвестных Теней. И люди из Хсиена могли не приложить все усилия для того, чтобы Тобо выжил.
Выздоровление Тобо затягивалось. И этому отнюдь не помогало то, что армия выступила в поход.
Шевитья мог показать мне, как Отряд продвигается на юг. И он это делал регулярно. Но я не хотел смотреть на Госпожу. Моя жена находилась в еще более тяжелом состоянии, чем Тобо. Я ничем не мог ей помочь, и это нагоняло на меня такую тоску, что я предпочитал не находиться там, где меня настигала боль. Иногда неведение – наилучший способ страдать. В тех случаях, когда ничего нельзя исправить.