Напуганный мною святоша возвращался. И не один, а с приятелями. Я налетел на него еще яростнее, чем раньше. Малый оказался отнюдь не героем. Он взвизгнул и пустился наутек. Спутники его недоуменно переглянулись и, вместо того, чтобы идти в келью Сари, поспешили за ним. Видимо, решили, что он спятил. Проследив за ними и удостоверившись, что они не вернутся, я снова полетел к Сари. Тран уже ушел. Перемещение во времени не дало мне ничего интересного.
Сари вернулась на свою циновку. И замерла там, стоя на коленях, положив ладони на бедра. Словно чего-то ждала.
Я завис прямо перед ней.
– Ты здесь, Мур? Я чувствую это. Я чувствовала тебя и раньше, правда?
Я попытался ответить, но в результате получил от Копченого обычный посыл: Она есть тьма. Он даже подался назад. Странно, ведь раньше Сари его совершенно не беспокоила. Или, все же, беспокоила?
Последнее время он явно не любил женщин. Даже Радиша вызывала у него отторжение.
Я направил его вперед. Копченый заартачился. Сари что-то уловила.
– Я слишком тяжела, чтобы пускаться в дорогу сейчас. Но уйду отсюда, как только наш сын сможет перенести путешествие.
– Сын? Мой!
Я почувствовал себя другим человеком. Но лишь на миг, пока не задумался: откуда она знает.
Некоторые называли ее ведьмой. Или ведуньей – короче, женщиной, способной общаться с духами. Я за ней такого не замечал.
Но может быть она могла знать?
Неожиданно мир вокруг меня заколебался. Я имел достаточно опыта прогулок с духом, чтобы понять: кто-то пытается меня разбудить. Мне очень хотелось дать Сари знать, что я получил ее послание.
– Я люблю тебя, Сари, – мысленно произнес я.
– Я люблю тебя, Мурген, – откликнулась Сари, словно услышала меня.
Меня трясли все более настойчиво. Я покинул окрестности храма Гангеша, но попытался задержаться в мире духов. И даже попробовал наведаться к Радише, разведать побольше о ее кознях, но Копченый отпрянул прочь с отвращением, под стать тому, какое выказывал к Душелову. Она есть тьма.
Мир туманился и расплывался. Я пролетел над землей, быстро и очень низко, надеясь, что это поможет совладать с чарами, скрывающими Гоблина и Могабу.
И увидел-таки обоих, мельком, но достаточно четко.
И тот и другой были в пути. Могаба, похоже, собирал силы. Форвалака находилась при Гоблине. Оба отряда сопровождали вороны.
Надо полагать, Душелов представляла себе общую картину куда лучше меня.
– Неужто ты так ничему и не научился? – рявкнул Костоправ.
У меня едва хватило сил, чтобы сесть и дотянуться до воды. Я пробыл там гораздо дольше, чем мне казалось. Сари всегда заставляла меня позабыть о времени.
– Дерьмо! – пробормотал я. – Из меня все соки выжаты. Мог бы сожрать корову.
– А ворону не хочешь? Нечего на службе заниматься семейными делами.
Один хрен, в здешних краях не найдешь съедобной коровы. Я хмыкнул, зажав в одной руке кувшин с каким-то сладким пойлом, а в другой краюху теплого хлеба. В тот момент мне и в голову не пришло спросить, с чего он взял, будто я занимался семейными делами.
– Уже темно. Наши люди забиваются в свои норы и законопачивают их за собой. Мне нужно, чтобы ты отдохнул и был готов установить наблюдение за Вратами Теней. Постоянное наблюдение. Нам необходимо получить сигнал в тот момент, когда Длиннотень откроет Врата.
Я поднял руку и, как только прожевал кусок хлеба, спросил:
– А не лучше ли мне проследить за Длиннотенью? Копченый отказывается приближаться ко Вратам. Может случиться, что я увижу Тени лишь тогда, когда будет уже слишком поздно. А Длиннотень можно засечь в тот момент, когда он начнет отдавать распоряжения.
Я проглотил последний кусок и запил его подслащенной водицей.
Копченый застонал.
– Дерьмо!
Вид у Старика был такой, будто ему хотелось заплакать.
– Где Одноглазый? – поинтересовался я. – Лучше бы доставить его сюда. Уже несколько лет Копченый не издавал ни звука.
– Найди его. Я, как-никак, лекарь… – Он направился к койке Копченого.
– Недурная идея.
Я поднялся и на все еще слабых ногах поплелся к порогу.
Вечерок выдался как раз подходящий для того, чтобы ад вырвался наружу. Блуждая с духом, я настолько увлекся, что и не заметил сгущавшейся тьмы, но теперь видел, что небо затягивают мрачные тучи.
– Одноглазый! – взревел я. – А ну волоки сюда свою дохлую задницу!
Я рассмотрел облака и нашел, что мое предложение было весьма разумным.
– Где, черт возьми, этот дерьмовый коротышка?
Я направился к его норе, то и дело выкрикивая «Одноглазый!» Не вознамерился же он провести ночь там. Колдун не слишком старался превратить свое логовище в надежное убежище, и оставаться там, когда появятся Тени, было опасно. Хоть он и кудесник.
Я почти дошел до его жилища, когда коротышка вылез наружу и затрусил мне навстречу.
– Чего тебе надо, Щенок?
– Куда ты, на хрен, запропастился? Впрочем, ладно. Не до того. У нас проблема с духом.
– Хм?
– Он издает звуки, – прошептал я и лишь потом огляделся по сторонам. Непростительная забывчивость.
К счастью, ворон поблизости не было.
Одноглазый оглянулся через плечо.
– Издает звуки? – Кажется, он мне не поверил.
– Я что, неясно выразился? Давай шевели задницей. Костоправ уже осматривает его как лекарь.
Я продолжал высматривать соглядатаев. Подслушивать могут мыши, и земляные и летучие, да и Тени тоже.
Пульсирующий свет, похожий на северное сияние, вспыхнул между Вершиной и развалинами Кьяулуна, заиграв на металлических вкраплениях на стенах крепости. Но только на миг – видимо, Госпожа устроила вспышку, чтобы сориентироваться. В следующее мгновение он погас. Теперь засветились лишь уцелевшие хрустальные купола. Ярче всех – купол над излюбленной башней Длиннотени.
– Ты собираешься торчать здесь и глазеть или может делом займешься?
В этом весь Одноглазый. Сам набедокурит, а вину свалит на меня.
Прежде чем зайти внутрь, я еще раз огляделся, но ничего не заметил. Я занавесил вход и расположил отгоняющую Тени свечу между пологом и нами, засветив ее от ближайшей лампы. Вроде еще и рано, но подстраховаться никогда не лишне.
– Интересно, неужто Хозяин Теней не любопытствует, с чего это мы затихарились и даже костров не жжем?
– Тс-с, – шикнул на меня Одноглазый. – Ты вроде говорил, что Костоправ осматривает Копченого.