– Нашел, да? – спросил я с радостью, которой не испытывал. Я уже почти хотел, чтобы Ворон был мертв. Мне не нравилось то, на что намекал этот скелет.
Молчун кивнул.
– Эй! – крикнул я. – Мы нашли след! Пойдем дальше. Ведите сюда лошадей.
К нам подбежали все остальные. Аза растерянно хлопал глазами:
– Но как он это сделал?
Никто из нас не мог ему ответить. Некоторые из нас гадали, чей же скелет лежит на поляне и почему у него на шее оказалась Воронова цепочка. А меня удивляло, как могло случиться, что планы исчезновения Ворона столь тесно переплелись с планами Властелина, который хотел посеять новое семечко черного замка.
Только Одноглазый, казалось, был в разговорчивом настроении, хотя из уст его лились сплошные жалобы.
– Если мы пойдем по следу, то, как пить дать, не вернемся в город до темноты, – сказал он и разразился длинной тирадой о том, как сильно он устал. Никто не обращал на него внимания. Даже те из нас, кому удалось отдохнуть, были порядком измотаны.
– Веди нас, Молчун, – сказал я. – Масло, позаботишься пока о его лошади, ладно? Одноглазый, будешь замыкающим. Чтобы с тыла не было никаких сюрпризов.
Тропинка была даже не тропинкой, а просто узеньким просветом меж кустами. Мы сильно намаялись, пока не вышли на охотничью тропу. Ворон, очевидно, тоже притомился, потому что свернул на нее и пошел вверх, на вершину холма, потом вдоль ручья, потом на другой холм. После чего повернул на заброшенную дорожку, бежавшую вдоль горной гряды по направлению к Тряской дороге. За следующие пару часов мы наткнулись на несколько таких развилок, и каждый раз Ворон забирал все дальше на запад.
– Этот паршивец шел обратно к большой дороге, – сказал Одноглазый. – Надо было нам догадаться – тогда не пришлось бы продираться сквозь кусты.
Кто-то рявкнул на него. Одноглазый всем осточертел со своим нытьем. Даже Аза бросил на него сердитый взгляд через плечо.
Ворон, без сомнения, выбрал окольный путь. Мы прошагали не меньше десятка миль, прежде чем перебрались через горный хребет и увидели перед собой долину, полого уходящую к большой дороге. Справа виднелось несколько ферм. Вдали в голубой дымке угадывалось море. Пейзаж вокруг был окрашен в коричневые тона, ибо в Медополь пришла осень. Листва начинала менять окраску. Аза, показав на кленовую рощицу, вдруг заговорил о том, какой красивой она станет через неделю. Странно. Никогда бы не подумал, что у человека типа Азы может быть развито чувство прекрасного.
– Вон там! – Масло ткнул пальцем в сторону кучки строений в трех четвертях мили к югу от нас. На ферму они смахивали мало. – Спорю на что угодно – это придорожная гостиница, и Ворон направился именно туда.
– Молчун?
Он кивнул, но не очень уверенно. Ему хотелось пройти по следу, чтобы убедиться. Мы сели на коней, предоставив Молчуну возможность проделать оставшийся путь пешком. Мне лично до смерти надоело топать на своих двоих.
– Может, мы в ней и заночуем? – спросил Одноглазый. Я взглянул на солнце:
– Я тоже об этом подумываю. Как ты считаешь, там безопасно?
Одноглазый пожал плечами:
– Дымок из труб курится – похоже, все пока спокойно.
Он словно прочел мои мысли. Я внимательно рассматривал фермерские постройки, мимо которых мы проезжали, выискивая признаки того, что твари из глыбы совершают набеги на округу. Но фермы выглядели мирно и буднично. Очевидно, выродки ограничивались пока похищением людей из города, где их исчезновение было менее заметно.
След Ворона вышел на Тряскую дорогу в полумиле от строений, в которых Масло опознал гостиницу. Я поискал глазами указатель, не в силах определить, далеко ли мы ушли на юг от двенадцатой мили. Молчун махнул мне рукой, указывая направление. Ворон и правда свернул на юг. Мы поехали по дороге и вскоре миновали каменный столбик с шестнадцатимильной отметкой.
– Ну и долго еще ты собираешься идти по его следу, Костоправ? – спросил Одноглазый. – Зуб даю: он просто встретился здесь с Душечкой и двинул дальше.
– Скорее всего. Далеко отсюда до Тряски? Кто-нибудь знает?
– Двести сорок семь миль, – ответил Шишка.
– А что тут за народ? Разбойники на дорогах водятся?
– Я, по крайней мере, не слыхал, – откликнулся Шишка. – Но впереди есть горы, и довольно крутые. Перебраться через них будет нелегко.
Я прикинул про себя: если не спеша, то на такую дорогу уйдет недели три. А Ворон гнать особенно не сможет, поскольку при нем Душечка и бумаги.
– Фургон. Он наверняка нанял фургон.
Молчун тем временем тоже сел на коня. Мы быстро доскакали до строений. Масло оказался прав. Типичная придорожная гостиница. Как только мы спешились, из дома вышла девушка, посмотрела на нас, округлив глаза, и кинулась обратно. Видок у нас, конечно, был страшноватый. А если кто из нашей кавалькады и не выглядел грозным, то уж странненьким наверняка.
В дверях показался встревоженный толстяк, подвязывавший на ходу фартук. Физиономия его никак не могла решиться – то ли еще больше залиться румянцем, то ли побелеть.
– День добрый, – сказал я. – Можем мы рассчитывать на ужин и корм для наших лошадей?
– И вино! – воскликнул Одноглазый, расседлывая коня. – Я должен нырнуть в галлон вина, а потом – на перину!
– Посмотрим, – сказал толстяк. Выговор у него был непривычный. В Медополе говорят на местном диалекте того же языка, на котором разговаривают в Арче. Поэтому горожан мы понимали без труда, тем более что между двумя городами постоянно поддерживается связь. Но хозяин гостиницы говорил на сельском диалекте и совсем в ином ритме. – Полагаю, вы сможете заплатить?
Я протянул ему две серебряные монеты из Вороновых запасов.
– Если этого не хватит, скажешь. – Я бросил поводья на перила коновязи, взобрался на крыльцо и мимоходом похлопал толстяка по руке. – Не волнуйся. Мы не разбойники – мы солдаты. Следуем за одним человеком, который проезжал через ваши края.
Хозяин недоверчиво нахмурился. С первого взгляда было ясно, что мы не состоим на службе у принца Медополя.
Гостиница оказалась уютной, и, хотя у толстяка было несколько дочерей, ребята вели себя пристойно. Когда мы отужинали и почти все разбрелись по спальням, хозяин вздохнул с облегчением.
– Могу я задать тебе пару вопросов? – спросил я, выложив на стол серебряную монету. – Глядишь, и подзаработаешь немного.
Толстяк уселся напротив, рассматривая меня через прищур поверх гигантской пивной кружки. Он опустошил ее уже раз шесть после нашего приезда, что вполне объясняло наличие столь объемистого брюха.
– Что вас интересует?
– Высокий человек – вон тот, немой, – разыскивает свою дочку.
– Да?
Я показал на Молчуна, который устроился, как дома, возле камина на полу и поклевывал носом.