Гоблин с Одноглазым продолжали щетиниться друг на друга. Наконец я спросил:

— Ребята, вы не могли бы хоть немного делом заняться?

Да, конечно, еще бы не мочь, однако они не могли согласиться, что их склока — вовсе не такое уж всесодрогающее событие, и потому просто взирали на меня, ожидая продолжения.

— Как-то мне не по себе. Не то чтоб я предчувствовал беду, но чувство похожее. И чем дальше, тем оно сильнее.

Они с каменными лицами хранили молчание.

Зато высказался Мурген:

— Я знаю, о чем ты. Костоправ. Как мы пришли сюда, я — тоже весь дерганый.

Я оглядел остальных. Гогот смолк. Прекратилась игра в «мясо». Масло с Ведьмаком слегка кивнули, подтверждая, что и они как бы не в своей тарелке. Прочие же постеснялись признаться, опасаясь выглядеть сопливыми. Вот так. Может, моя медвежья болезнь — не совсем игра воображения.

— Я чувствую, что в этом городе наступит переломный момент в истории Отряда. Вы, два умника, можете мне сказать, отчего?

Гоблин с Одноглазым переглянулись и промолчали.

— Единственная странность этого места, описываемая в Летописи, заключается в том, что отсюда Отряд просто взял да ушел. Случай редкий.

— Это как понимать?

Нет, из Мургена вышел бы прекрасный базарный зазывала!

— Так, что нашей братии не пришлось отступать отсюда с боем. Они могли продлить срок службы. Но капитан услышал о чудесной горе на севере, усыпанной якобы серебряными самородками в фунт каждый.

Там еще было о чем порассказать, но меня просто не слушали. Мы более не были Черным Отрядом, а просто кучкой людей, родства не помнящих, собравшихся похожими способами. Насколько в этом виноват я? Насколько это неблагоприятное стечение обстоятельств?

— Нечего сказать? — Оба лишь задумчиво смотрели на меня. — Ладно. Мурген, завтра расчехляй наше знамя. Со всеми регалиями.

У многих поднялись брови.

— Кончайте с чаем, ребята. Готовьте глотки для настоящего питья. Там, внизу, варят подлинный эликсир бессмертия!

Это вызвало некоторый интерес.

— Видите? Все же Летопись кое на что годна!

Я устроился сделать кое-какие записи в последнем из собственных томов Летописи, поглядывая временами на наших колдунов. Они забыли свою вражду и заняли мысли свои делами посерьезнее, чем измышление проказ.

В очередной раз подняв глаза, я внезапно увидел серебристо-желтую вспышку. И, похоже, именно у тех валунов, где мы с Госпожой любовались огнями ночного города.

— Госпожа!

Я с десяток раз ободрал колени, а после почувствовал себя круглым дураком, увидев, что она сидит себе на камне, обняв колени, опустив на них подбородок и предаваясь вечерним раздумьям. Свет только что взошедшей луны освещал ее сзади. Мое внезапное шумное появление привело ее в замешательство.

— Что случилось? — спросил я.

— Что?

— Я видел здесь какие-то странные вспышки. Выражение ее лица в неверном лунном свете казалось искренне недоумевающим.

— Ладно. Наверное, просто шутки лунного света. Возвращайся поскорее. Завтра выходим рано.

— Ладно, — тихо, встревоженно отвечала она.

— Что-нибудь не так?

— Нет. Просто мне одиноко.

Я и без объяснений понимал, что она хочет сказать.

Возвращаясь назад, я наткнулся на Гоблина с Одноглазым, осторожно пробиравшихся вперед. В пальцах их плясали волшебные искры, а в глазах — тлел ужас.

Глава 16. Лозан воюет

Лозан был изумлен. Все действительно шло так, как и должно было. Таглиосцы отдали лежавшие за Майном земли, не шевельнув даже пальцем, даже не думая защищать их. Войска Хозяев Теней перешли реку и по-прежнему не встретили сопротивления. Тогда армия разделилась на четыре свои составляющие. Не встретив сопротивления и после этого, армии разделились на отдельные роты — так удобней грабить. И добыча была так хороша, что под грузом ее дисциплина не устояла.

Внезапно и повсеместно таглиосские мародеры принялись вырезать фуражиров и мелкие разведотряды. Армии вторжения понесли огромные потери, прежде чем разобрались в обстановке. План этот был разработан Корди Мотером, заявившим, что он подражает тактике своих военных кумиров Черному Отряду. Когда же агрессор отреагировал увеличением фуражиров, он ответил заманиванием их в засады и ловушки. Наивысшей точкой его успеха стало уничтожение двух рот, завлеченных в специально подготовленные тесные городки, поджигавшиеся по входе в них неприятеля. В третий раз, однако, противник на эту приманку не клюнул. Вдобавок доверенные Корди таглиосцы были истреблены. Сам он, раненый, вернулся в Таглиос, чтобы поразмыслить о поворотах фортуны.

Лозан в это время отправился в восточные земли с Копченым и двадцатью пятью тысячами добровольцев, держась поближе к неприятельскому главнокомандующему и усиленно изображая серьезную угрозу, силу, готовую при малейшей ошибке врага жестоко покарать его. Копченый не собирался вступать в бой и выказал такое упрямство, что даже Лозан склонен был возроптать.

Копченый объявил, что ждет, когда случится нечто, меняющее ситуацию. Что именно — не говорил.

Что касается Ножа — тот был на юге, в отданных без боя землях вдоль реки Майн. Он должен был собрать отряд из местных для перехвата вражеских гонцов. Это оказалось легко — мостов через Майн не было, а переправиться вброд можно было лишь в четырех местах. Должно быть, Хозяева Теней были крайне заняты. Они ничего не заподозрили. А быть может, они просто решили, что отсутствие вестей — само по себе благая весть.

И то, чего ждал Копченый, наконец-то произошло.

* * *

Как выразился Нож, жрецы являли собою кошмар Таглиоса. Между распространенными основными тремя религиями согласия не наблюдалось. Когда же межконфессионная вражда затихала, внутри каждой находились собственные раскольники, еретики и сектанты. Вся таглиосская культура вращалась вокруг различий в догматах веры и жреческих усилий, направленных на то, чтобы обойти остальных. Множество бедняков — особенно в провинциях — не принадлежали ни к одной конфессии, так же как и правящая династия. Кто хочет править и впредь, тот не может позволить себе никаких предпочтений.

Старый Копченый ждал, когда кто-нибудь из высших жрецов додумается попробовать обрести популярность для себя и своих присных, обезглавив неприятеля и тем самым лишив возможности продолжать войну.

— Совершенно циничный политический маневр, — пояснил он Лозану. — Прабриндрах долго выжидал оказии показать остальным, что получится, если не послушают его.

И он таки показал.

В конце концов одного из жрецов осенила эта гениальная идея. Убедив пятнадцать тысяч человек в том, что они способны справиться с опытными профессионалами, он взялся за дело. Он даже вывел всю эту толпу навстречу неприятелю. Найти врага оказалось легче легкого: главнокомандующий Хозяев Теней тоже решил воспользоваться удобным случаем. Все прочие завоеванные земли были полностью усмирены одним мощным ударом.