Он попробовал. И я снова ничего не понял. Он пожал плечами и переглянулся со своими приятелями. Один из них произнес какую-то щелкающую фразу.
— Снова не угадали, ребята.
Самый здоровый исполнил некую устрашающую пляску разочарования. Приятели его о чем-то затараторили. А Гоблин, даже «до свидания» не сказав, бочком-бочком отошел в сторонку. Краем глаза я заметил его спину, скрывшуюся в проулке.
А новые друзья мои тем временем решили, что я — либо глухой, либо туп, и начали что-то объяснять мне хором и нараспев. На эти звуки наружу выглянули Сиятельство с Шандам, а за ними и прочие. Попрепиравшись о чем-то меж собой, трое здоровяков решили удалиться.
— О чем это ты с ними? — поинтересовался Ведьмак.
— О том, что ты мне надоел.
Вернулся, печатая шаг, Гоблин с широкой, самодовольной лягушачьей улыбкой на лице.
— Изумительно, — сказал я. — Я-то думал, неделя пройдет, пока я отыщу местную каталажку и ценою души своей вытащу тебя оттуда.
Гоблин, сквасив обиженную мину, проквакал:
— Мне показалось, что я вижу, как твоя подружка тайком уходит. Я просто пошел проверить.
— И, судя по твоей довольной роже, это вправду была она.
— Ну да! И я видел, как она встретилась с тем стариканом и его цыпочкой.
— Вот как? Идем-ка внутрь, поразмыслим.
Я проверил все сам, дабы убедиться, что Гоблину не примстилось.
Госпожи не было. Что за дьявольщина?
* * *
Одноглазый с приданной командой, важно выступая, вошел в казарму лишь к вечеру. Он сладко улыбался, словно кот с перьями в усах. Ишак с Лошаком тащили большую закрытую корзину. Сопатый работал челюстями, отхаркивался и улыбался так, словно вот именно сию минуту происходила какая-то крупная проказа, к коей он, может быть, изрядно приложил руку.
Гоблин, дотоле мирно дремавший, вскочил, точно ужаленный, с протестующим визгом:
— Ты, Перегар из Глотки! Немедля убирайся за дверь с этой — что-там-за-гадость-у-тебя! Или я превращу паучье гнездо, которое ты считаешь мозгами, в игрушку для навозных жуков!
Одноглазый не удостоил его и взглядом.
— Взгляни, Костоправ. Ты не поверишь, что я достал!
Парни поставили корзину на пол и откинули крышку.
— Да уж, — согласился я, приближаясь к корзине и ожидая увидеть клубок гремучих змей или еще что в том же роде.
Внутри оказалась точная копия Гоблина объемом в пинту. Хотя — пусть лучше будет гилл; в Гоблине и в самом не больше пинты.
— Что за черт? Откуда оно взялось?
Одноглазый воззрился на Гоблина.
— Этот вопрос я задавал себе многие годы, — сказал он.
Одноглазый так и сиял улыбкой, яснее всяких слов говорящей: «Эк-к я его!» Гоблин взвыл, словно разъяренный леопард, и принялся проделывать какие-то таинственные пассы. Пальцы его так и чертили в воздухе огненные загогулины.
Даже я не обратил на него внимания.
— Что это?
— Да бесенок же, Костоправ! Самый что ни на есть обыкновенный мелкий бес. Ты что, бесов никогда не видел?
— Нет. Откуда он у тебя?
Хотя стоит ли выяснять, зная Одноглазого?
— Тут, по пути к реке, возле ближайшего базара, нам попалась кучка лавчонок, торгующих разными разностями для колдунов, гадателей, духовидцев, духослышцев и так далее. Вижу, в первой же витринке — вот просто в такой дырке в стене — стоит этот малыш. И прямо-таки просится к новому хозяину. Я не смог устоять. Скажи: «Привет капитану!», Жабомордый!
— Привет капитану, Жабомордый! — пропищал бес и захихикал точь-в-точь как Гоблин, только тоненько.
— Давай, малыш, выбирайся, — велел Одноглазый.
Бес, словно подброшенный пружиной, вылетел из корзины. Одноглазый хрюкнул, поймал бесенка за ногу, перевернул вниз головой, будто ребенок куклу, и посмотрел на Гоблина. Того чуть кондрашка не хватила — он даже пассы чудные свои прекратил.
Одноглазый разжал кулак. Бес, кувыркнувшись в воздухе, приземлился на ноги, колесом прошелся по казарме — и уставился на Гоблина, словно юный ублюдок во внезапном откровении — к личности папаши. Через минуту он, опять же колесом, подкатился обратно к Одноглазому и объявил:
— Ребята, мне у вас начинает нравиться!
Тут я сгреб Одноглазого за ворот и приподнял.
— А с судном — как?! — Я слегка встряхнул его. — Тебя послали нанять судно, а не покупать всякую говорящую ерунду!
То была одна из вспышек ярости, длящихся обычно секунды три, редких для меня, но достаточно сильных, чтобы я успел выставить себя совершенным ослом.
С моим папашей такое случалось куда чаще. Будучи маленьким, я порой прятался под стол на целую минуту, пока он не утихомирится.
Я опустил Одноглазого на пол.
Он изумленно взглянул на меня:
— Да нашел я судно, нашел. Отправляется послезавтра, на рассвете. Отдельного рейса найти не удалось. Мы не можем себе позволить ничего достаточно большого, чтобы всем поместиться со всеми лошадьми и каретами, если барка не повезет больше ничего. Словом, я заключил кое-какую сделку.
Бесенок Жабомордый спрятался за Сопатого, обхватив его ногу и выглядывая из-за нее, словно напуганный ребенок. Хотя было у меня такое чувство, словно он смеется над нами.
— Ладно. Извини. Расскажи, в чем сделка.
— Она, понимаешь, поможет добраться только до места, что местные называют Третьим Порогом. Это такое место, примерно в восьми с половиной сотнях миль ниже по реке, где барка не пройдет. Там — восемь миль пешком, а затем придется снова что-то нанимать.
— Наверняка — до Второго Порога.
— Ну да. Но все равно. Нас провезут до Третьего, обеспечив пищу и фураж, если согласимся охранять эту самую барку в пути.
— Ах, охранять. Зачем же им охрана? Да еще в таком количестве?
— Пираты.
— Ясно. То есть нам все равно привелось бы драться, даже заплатив за проезд.
— Возможно.
— Ты смотрел судно? Как у него с обороноспособностью?
— Сойдет. За пару дней мы из него плавучую крепость сделаем. Это самая большая барка, какую я в жизни видывал.
Задней мыслью тоненько зазвенел сигнал тревоги.
— Утром посмотрим еще раз. Все вместе. Твоя сделка слишком хороша, чтобы это было правдой. Хотя — чем черт не шутит…
— Я уж прикидывал. Потому и купил Жабомордого. Его можно послать, чтобы разведал как и что. — Он улыбнулся и взглянул на Гоблина, надувшегося и отошедшего в угол поразмыслить. — К тому же, имея его, нам ни к чему тратиться на переводчиков и проводников. Он все сработает в лучшем виде.