Прима Защиты вышла из боя.
Противник не обратил внимания на ее отход. Он сомкнул ряды и продолжил свою прерванную атаку на планету.
Защитница получила приказ отойти и наблюдать. Конфедерация посылала подкрепление. На подходе были транспорты с боеприпасами и запчастями.
В конце концов после месяца кровопролитных сражений были уничтожены последние вражеские корабли. Союзный флот возвращался домой зализывать раны и обдумывать ход сражения. Защитница удалилась, не вступая в контакт с планетой, которую спасла. Она не хотела, чтобы вражеский флот, который придет на смену погибшему, обнаружил какую-нибудь информацию о таинственных спасителях планеты.
Великая битва, если судить по числам. Страшная резня. Но это была пиррова победа. От бережно подготовленной и собранной мощи Союзников осталась одна десятая.
Вдоль этого Рукава галактики двигалось еще по меньшей мере четыре подобных флота. По сути дела, Союзникам удалось добиться только одного: теперь они знали, что чудовищную силу можно разгромить. Победа не радовала ни один генштаб.
Она лишь вселяла еще более мрачное предчувствие грядущих битв.
Мак-Кленнон около месяца передавал свои воспоминания.
– Боже, Маус, меня уже тошнит от всего этого. Почему бы им не ограничиться кассетами моих показаний?
Маус выдвинул вперед пешку, надеясь спровоцировать обмен фигур.
– Потому что это дьявольски интересно. Все равно что познакомиться с человеком, который умеет двигать ушами. Непременно хочется увидеть, как он это делает. Я тоже не могу с собой справиться. Жаль, что нельзя влезть тебе в голову. Боже, знать, как выглядела галактика еще до того, как родилось Старое Солнце!
Мак-Кленнон отказался от размена. Он двинул коня на защиту пешки и взглянул на часы:
– Четыре часа. Я начинаю бояться. Полная процедура депрограммирования. За все два года операции. Они не отстанут, пока я не выложу им эту историю со звездной рыбой плюс всю историю вселенной со дня Большого Взрыва.
Маус тоже посмотрел на часы. Скоро «Марафон» выйдет из гипера и начнет готовиться к посадке на Луну Командную.
– Меня тоже не радует депрограммирование, зато мы увидимся с теми, кого не видели уже давно. Они, должно быть, сильно изменились.
– Может быть, слишком сильно. Может, мы вообще с ними больше не увидимся. – Мак-Кленнон пытался вспомнить своих друзей с Луны Командной. Макс станет старше. Грета будет совершенно другим существом. Теперь он ее может и не узнать.
Мысли Томаса вновь скользнули в воспоминания. Каждый раз, когда он к ним обращался, то наталкивался на что-нибудь новенькое. Они казались довольно занимательными, но он не мог избавиться от какой-то тяжести на сердце.
И армад, двигавшихся вдоль Рукава, было не пять. Их было восемнадцать, а галактика была инфицирована не одним, а четырьмя Сфероидами. Он не мог согласиться со звездной рыбой, не мог принять ее убеждение в том, что, по сути дела, врагу никогда не удавалось одержать полную победу. Ему все равно, что это их третье вторжение в Млечный Путь, что жизнь всегда выживала и что между этими мрачными походами, в промежутках, длившихся миллиарды лет, вопреки всем усилиям истребителей миров на них поднимались новые расы. Не приносило успокоения и знание, что на его веку враг не успеет добраться до Конфедерации.
Если Бог есть, то Он жесток. Допустить существование такой чудовищной силы, сметающей все на своем пути…
– Головастик думал, что делает мне подарок, – сказал Мак-Кленнон. – Он знал, что меня интересует прошлое. Он знал, что у его народа есть сведения, которых мы так жаждем. Это был дар отчаяния. Теперь мы знаем, насколько все безнадежно.
– Я бы этого не говорил. Ты, по-моему, излишне мрачен.
– С чего ты взял?
– Ты сам сказал, что звездная рыба считает, что их можно остановить. Что такое уже бывало. Что создатели Звездного Рубежа как раз над этим работали, когда на них обрушилась чума.
– Они работали над этим, стараясь на основе своей собственной расы создать расу убийц.
Маус пожал плечами.
– Привет, Танни!
Мак-Кленнон поднял голову и встретился со взглядом смеющихся зеленых глаз.
– Не пригласить ли тебе моего друга на прогулку? – предложил Маус. – Он снова в унынии. Женщина рассмеялась:
– Именно это я и собиралась сделать. Или ты предпочитаешь шахматы, Том?
– Давай бросим монетку, – ухмыльнулся Мак-Кленнон. – Ой! Щипаться нечестно!
– Да идем же. Через час мне надо возвращаться на пост. – И она плавно выплыла из кают-компании.
– Ну берегись, стоит только Макс ее увидеть… – пригрозил Маус.
– Эй! Лучше не надо. Ни в коем случае. Слышишь? Будет такой фейерверк, что сверхновой бомбе стыдно станет.
– Жду не дождусь, приятель, – рассмеялся Маус. – Или ты думаешь, я забуду, что ты перехватил мою добычу?
– Ну, ты не можешь заграбастать всех сразу, Маус, – отозвался Томас и поспешил за Танни Ловенталь, мгновенно позабыв о Звездном Рубеже, операции, звездной рыбе и судьбах вселенной.
Месяц он проторчал в чреве Старой Луны. Мясники из психа разобрали его душу по камешкам и перестроили ее на более здоровой основе. Первые три недели были настоящим адом. Психиатры постоянно заставляли его бороться с самим собой, проявляя при этом не больше сострадания, чем водитель броневика к своей заупрямившейся колымаге.
Они не принимали никаких отговорок. Они не терпели никаких задержек. Они продолжали снимать показания даже пока он спал, безостановочно записывая невероятные запасы воспоминаний, которыми его наградил Головастик. Они были безжалостны.
И эффективны.
Пребывание у сейнеров заставило его забыть о холодной целеустремленности своих соотечественников из флота. Он не был к этому готов. Он не был готов сопротивляться восстановлению.
И оно продвигалось быстрее, чем ожидали доктора.
Когда кризис миновал, они вскрыли его брюхо и запломбировали язву.
На двадцать девятый день к нему пустили посетителей.
– Только по двое за раз, – протестовала медсестра. – Войти могут только двое.
– Исчезните! – приказал ей Маус.
– Есть, сэр! Есть, капитан! Слушаюсь, сэр. Две женщины едва не сбили Мауса с ног. Он выронил свои карманные шахматы. Фигурки раскатились по полу.
– Черт побери!
Грета плюхнулась на край кровати, наклонилась и обняла Мак-Кленнона.
– Как здорово, что ты вернулся! Я звонила каждый день с тех пор, как об этом услышала. Мне разрешили прийти только сегодня.
– Боже, Уолтер, – вмешалась Макс, старая подруга. – Что с тобой сделали? Ты выглядишь как смерть на палочке.