– Значит, так. Только у вас хватило смелости выйти на бой с этими младенцами-бандитами. Таха. Рифаа. Квабус. И все остальные. Обещаю, что мой брат запомнит это. Клянусь, что он не забудет и тех, чьи лица мы не видим сегодня.
– Может быть, стоит дать остальным чуть больше времени, – предложил кто-то.
– Больше времени, Ферас? Разве Ученик предоставит нам больше времени? Нет! Мы нанесем удар. Никаких детских игр. Никаких послаблений. Мы обрушимся на них подобно молоту и принесем с собой их головы, чтобы украсить стены.
– Мы сегодня пребываем в ярости, – пробормотал Радетик.
Фуад наградил его злобным взглядом и прошипел:
– Ты, учитель, скоро узнаешь, что такое настоящая ярость. А пока можешь продолжать зудеть. – Отвернувшись от Мегелина, он продолжил: – Белул! Прикажи колоннам строиться согласно плану. Оставь пустыми места, где должны были бы стоять трусы.
– Фуад, я действительно считаю, что вам следует пересмотреть свое решение.
– Мы выступим, как только колонна будет построена, – ответил Фуад. – Все дискуссии окончены. Мы либо вернемся с победой, либо проиграем. Не хотел бы я оказаться на месте тех трусов, если мы потерпим поражение, а я при этом останусь жив. А теперь прочь с дороги, учитель. Тебе мне больше нечего сказать.
Пару часов спустя Мегелин уже наблюдал за тем, как колонна скрывается из виду.
– Я сделал то, что должен был сделать, Гарун. Но он слишком упрям, чтобы прислушиваться к голосу здравого смысла.
– Ты думаешь, что он не победит?
– Все возможно, – пожимая плечами ответил Радетик. – Не исключено, что ему и повезет.
Через два дня после ухода Фуада в классную комнату явился посыльный и объявил:
– Наш властелин Юсиф пробудился. Он требует вас к себе.
Радетик рассердился, что мешают занятиям, но игнорировать вызов он не мог.
– Али, ты здесь будешь главным, пока я буду занят с твоим отцом. Продолжай вести урок.
Когда они вышли из комнаты, посыльный фыркнул:
– Вы оставили им сурового надсмотрщика.
– Знаю. Но это единственный способ заставить его хоть что-то выучить. Он же не захочет выглядеть глупее своих учеников.
– Жаль, что у меня не было возможности учиться в молодые годы.
– Действительно, жаль, – мягко улыбнулся Радетик. Юсиф говорил правду. Прежде чем дети могли получить образование, в пользе этого следовало убедить их родителей. – Как он себя чувствует? – спросил Мегелин.
– Прилично, учитывая все обстоятельства. Но валиг суров. Вся их семья такая. Пустыня у нас неласковая.
– Это я вижу, – ответил Радетик. Он часто слышал эти слова, даже в тех случаях, когда пустыня была вполне приемлемой. Видимо, это была всего лишь местная нравоучительная формула.
Юсиф сидя вел отчаянный спор с лекаршей, которая заставляла его улечься.
– А, Мегелин. Наконец-то. Избавь меня от забот этой старухи.
– Эта старуха, валиг, видимо, знает лучше вас, что требуется вашему телу.
– Вы что, сговорились? Впрочем, не важно. Подойди сюда и садись на одну из этих подушек. Все одновременно мне не нужны.
Радетик сел. Он был не в силах скрыть неудобство, которое испытывал. Учитель был слишком стар для того, чтобы усвоить привычку сидеть на подушке, скрестив ноги.
– Я довольно долго пробыл вне этого мира, – сказал Юсиф, не обращая внимания на ерзанье собеседника. – А это заставляет человека критически переосмыслить свою жизнь. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Думаю, что понимаю, валиг.
– Так вот. Моя первая задача в этой новой жизни, Мегелин, отучить тебя вести себя как слуга. Нам есть о чем поговорить. И прежде всего о дружбе.
– Валиг?
– Ты сумел привести мой караван.
– Чепуха!
– Я успел допросить Муамара, так что не будем спорить. Я тебе безмерно благодарен. Мне не пришло в голову, что в моем тылу могут остаться враги.
– Моя жизнь тоже была в опасности.
– Все зависит от того, с какой точки зрения взглянуть. Но как ни смотри, мои жены и дети добрались до дома в целости и сохранности. И я рассматриваю твое поведение как проявление дружбы. Я всегда поступаю так, как поступают со мной, Мегелин.
– Весьма вам признателен, валиг, – произнес Радетик, с трудом выдавив улыбку. Ему было хорошо известно, насколько непродолжительна благодарность князей.
– Мегелин, ты демонстрируешь познания в совершенно неожиданных областях. Я высоко ценю людей, чьи таланты выходят далеко за рамки профессии.
– Еще один аргумент в пользу образования.
– Именно. Скажи, что ты думаешь о походе Фуада.
– Я не знаю местности, если не считать короткого взгляда на каракули, которые вы именуете картами. В его распоряжении тысяча человек. Возможно, ему повезет.
– Численность его людей в три, а то и в четыре раза больше.
– Возможно, что число станет тем молотом, который поможет вашему брату сломать быструю саблю Нассефа. Ваш брат – не мыслитель.
– Увы. Мне это слишком хорошо известно. Скажи, почему Нассеф производит на тебя столь сильное впечатление?
– В нем чувствуются проявления гения. По западным меркам его угроза заслать убийц в Эль Асвад просто великолепна. Правда, здесь это пустая трата вдохновения.
– Не понимаю. Пустая болтовня оскорбленного плевком человека.
– В этом и заключается слабая сторона его гениальности.
– Что?
– Здесь просто не нашлось ни одного человека, способного понять все последствия этой угрозы. Проник ли уже во дворец убийца? Если нет, то когда это случится? И так далее…
– Вы все там на западе слишком хитроумны. Мы же народ простой.
– Это я успел заметить. Но Нассеф и Эль Мюрид действуют совершенно на ином уровне. Все их поведение свидетельствует о тщательном расчете. Они захватили Себил-эль-Селиб, предвидя вашу возможную реакцию и зная вашу силу.
– И что же это означает?
– Это означает одно, они уверены в том, что не отдадут крепость. На данном этапе они не могут позволить себе захватывать то, что не в силах удержать.
– Ты о них чересчур высокого мнения.
– А вы, боюсь, их недооцениваете. Несмотря на то что вы говорили мне в Аль-Ремише, вы сами до конца не убеждены в том, что эти люди нечто большее, нежели бандиты, возглавляемые безумцем. Вы припоминаете, что сказали мне тогда? Об Эль Мюриде, продающем то, что все желают купить. Я обдумал ваши слова и решил, что они даже ближе к истине, чем вы полагаете.
– Что, по твоему мнению, я должен делать?
– Имеется масса возможностей.