Печально качая головой, Хаакен прикрыл тело Эланы.
– Бедный Браги, – прошептал он. – Ему только этого не хватало.
Черный Клык высунул голову в коридор. Оставшиеся в живых дети и слуги пребывали в панике.
– Гундар! – заревел он. – Иди сюда! Слушай внимательно!
Десятилетний мальчишка не мог оторвать взгляда от валяющегося на полу мертвеца.
– Беги в казармы гвардии королевы, – продолжал Хаакен. – Скажешь полковнику Арингу, чтобы он привел твоего отца. Немедленно!
Затем Черный Клык закрыл дверь и принялся расхаживать по спальне, причитая:
– Что я ему скажу? Что я ему скажу?
Он даже подумал, а не припрятать ли труп мужчины, но тут же прогнал эту мысль прочь.
– Нет. Пусть он лучше все узнает разом. Ему нужны все доказательства… Кто-то дорого за это заплатит, – Он внимательно осмотрел порубленное тело и закончил: – Эль Мюрид залез в большие долги.
Лапы Хариша дотягивались до Форгреберга и ранее. Больше в спальне Хаакен сделать ничего не мог. Он вышел в коридор и уселся на пол, оперевшись о дверь. Положив на колени обнаженный меч, Черный Клык стал ждать прихода брата.
Огонек масляной лампы дрожал на рабочем столе Рагнарсона. Низко склонившись к свету, он читал самую свежую ноту протеста, поступившую из посольства Эль Мюрида. Эти мерзавцы действительно готовы поднять шум из-за любого дерьма.
Что опять затевает этот проклятый Гарун?
Браги вовсе не сердился на него. Гарун это Гарун, и поступает он всегда так, как находит нужным. Даже если его поступки осложняют жизнь всем. Но должен же бин Юсиф когда-нибудь перестать следовать своим прихотям…
Вот уже год, как не было серьезных протестов. Вальтер утверждает, что Гарун не совершал набегов несколько лет. Через Кавелин давно не проходили отряды роялистов, чтобы влиться в лагеря бин Юсифа. Таможня не докладывала о захвате контрабанды, предназначенной для партизан Гаруна.
Этот покой пугал.
Рагнарсону было не по вкусу, когда у людей неожиданно и необъяснимо менялись характер и линия поведения.
– Дерел, из Карак Штрабгера вести есть?
– Нет, сэр.
– Там что-то не так. Лучше, если я…
– Гжердрам справится сам, сэр.
– Знаю, знаю. – Правая рука Рагнарсона нервно задвигалась. – Мне просто хочется, чтобы он почаще писал,
– Я привык слышать эти слова от его матери, когда мы были еще студентами университета.
– Есть опасность, что письма могут попасть в недружественные руки.
Состояние королевы должно оставаться тайной. На пользу государства и на его, Рагнарсона, пользу – если, конечно, он не хочет, чтобы жена перерезала ему глотку.
Браги не представлял, как решить проблему, но то, что от Эланы следует все держать в тайне, он знал точно.
По улицам уже начали ходить слухи, которые были тревожно близки к истине.
Он потер лоб и размял веки кончиками пальцев.
– Как насчет возможных поступлений из Брейденбаха? У вас есть цифры?
– Есть, и выглядят они неплохо. Мы сможем увеличить доходы, но это рискованно.
– Проклятие. Ведь должен же быть честный путь увеличения государственных доходов.
В прошлом, когда Браги еще не управлял страной, он занимался тем, что вытряхивал деньги из правительства и считал налоги всего лишь крупным рэкетом, – платой за предоставление населению своего рода военной «крыши». Плати, или у твоих дверей окажутся чужие солдаты.
– Да, это можно сделать, увеличив товарооборот.
Экономика никогда не была сильной стороной Рагнарсона, но все же он не удержался и спросил:
– Это как?
– Снизив налог за транзит, – ухмыльнулся Пратаксис.
– Идите к дьяволу! Чем больше вы говорите, тем гуще туман у меня в голове. Если бы меня окружали настоящие мужчины, я бы решил все в духе Троллединрии – послал бы их ограбить ближайшего соседа, не способного постоять за себя.
Едва Пратаксис собрался дать достойный ответ, как раздался стук в дверь.
– Войдите, – прорычал Рагнарсон.
В комнату с отрешенным видом вошел Ярл Аринг. Рагнарсоном овладело нехорошее предчувствие.
– В чем дело? Что случилось, Ярл?
Прежде чем сказать нечто членораздельное, Аринг сделал несколько неудачных попыток выдавить из себя хотя бы слово. Наконец он пробормотал:
– В твоем доме… Кто-то… убийцы.
– Что?.. Кто?..
Он ничего не понимал. Убийцы? Откуда? Может быть, грабители? Браги не знал людей, у которых имелись бы причины нападать на его дом.
– Твой сын… Гундар… Прибежал в истерике в казармы. Сказал, что все умерли. Затем сказал, что Хаакен велел мне привезти тебя. Я послал туда двадцать человек и явился за тобой.
– Ты проверил, что случилось?
– Нет, помчался сразу сюда,
– Пошли.
– Я захватил для тебя лошадь.
– Отлично.
Рагнарсон нацепил постоянно находившийся под рукой меч и побежал вслед за Арингом. Он погнал коня бешеным галопом по пустынным улицам города.
Примерно в четверти мили от дома Рагнарсон закричал:
– Подожди!
Что-то белое в темноте парка привлекло его внимание.
Человек умирал, но все же узнал маршала, и даже агония не смогла скрыть удивления. Он попытался взмахнуть кинжалом.
Браги спокойно взял кинжал из ослабевшей руки и внимательно рассмотрел умирающего. Человек издал последний вздох.
– Умер от потери крови. Кто-то крепко его порезал, – заключил Браги, передавая кинжал Арингу.
– Кинжал убийц культа Хариша.
– Да. Поехали.
Весть о нападении распространилась мгновенно. К дому Рагнарсонов уже прибыл тощий, болезненный Майкл Требилкок, а одновременно с Браги появились Вальтер и его супруга Мгла. Дом Рагнарсонов стоял в конце аллеи, и сейчас его двор был заполнен соседями. Солдаты Аринга отгоняли их подальше от входа.
Браги взял кинжал у Аринга и передал жене Вальтера со словами:
– Он посвящен.
Высокая необыкновенной красоты женщина закрыла свои миндалевидные глаза. Неожиданно застонав, она отбросила оружие в сторону, и его подобрал какой-то солдат.
Дважды глубоко вздохнув, Мгла произнесла:
– Да. На нем твое имя. Но начертано оно не в Аль-Ремише.
– Вот как? – изумился Рагнарсон. – Если не там, то где же?
– Это подлинный кинжал Хариша. Но под твоим есть еще одно имя. И оно не требует крови.