– Иными словами, вы хотите отыграться на них за то, что они сотворили в тот момент, когда мы за ними не следили.
– Именно, Майкл, именно. Наконец-то истина начала тебе открываться. И по этому долгу мы тоже должны заплатить.
– Но почему вы так уверены в победе? Знатоки утверждают, что вам повезет, если вы наберете хотя бы два очка. «Пантеры» готовятся к встрече так, будто это матч столетия.
– Я выиграю потому, что должен выиграть.
– А что, если слух о вашей затее просочится на улицы и ставки резко упадут?
– Мы платим Аралу комиссионные за то, чтобы это не случилось. Если выиграем. Он должен понимать, что чем больше мы выиграем, тем больше он получит. Верно?
– В принципе мне идея нравится, – улыбнулся Майкл. – Я начну её воплощать в жизнь. Хотя мне кажется, что это не совсем та работа, которой должны заниматься секретные службы.
Рагнарсон нацарапал записку и, протягивая её Майклу, сказал:
– Передай это Дерелу. Здесь твоя первая сотня тысяч и разрешение на дополнительную выплату в случае необходимости. Скажи Аралу, чтобы он не позволял своим пижонам много болтать. Я хочу врезать этим мерзавцам аристократам как можно сильнее.
Браги был по-настоящему зол на владетелей. Ему оставалось уповать лишь на то, что эта укоренившаяся старинная ненависть не толкает его на абсолютно идиотский поступок. Где гарантии того, что его план не будет раскрыт ещё до игры?
* * *
Пратаксис в четвертый раз прочитал записку и объявил:
– Он свихнулся.
– Именно об этом я хотел с тобой потолковать, – сказал Майкл. – Нет, правда, – поспешил продолжить он, заметив обращенный на него мрачный взгляд Дерела. – Он ведет себя странно, затевая одновременно слишком много опасных игр.
Пратаксис откинулся на спинку стула, скрестив под подбородком длинные, как лапы паука, пальцы.
– Расскажи обо всем, – сказал он.
– Да ты и сам все знаешь. Во-первых, эта затея с Мглой. Здесь нам просто повезло.
– Он вообще везучий человек.
– Скажем так, он был везучим, а удача всегда может отвернуться. Во-вторых, эта девица. Король не делает из своей связи секрета. Ширили живет в его загородном доме.
– Весьма древний и весьма чтимый обычай.
– Знаю. Возможно, я чересчур благонравен. Но ведь есть же ещё и кавелинцы. Им плевать на то, что у него есть любовница. Она есть у каждого, кто имеет достаточно средств на то, чтобы это себе позволить. Обывателей шокирует то, что он держит возлюбленную там, где её видят дети. Этому обстоятельству в здешних краях придают очень большее значение. Ты и я – с запада и смотрим на вещи по-иному. Но…
– Достаточно. Я с тобой согласен и уже намекал ему. Но он перестал ко мне прислушиваться.
– И вот теперь это. Поставить на кон всю казну в какой-то дурацкой игре. Чистейшее безумие. Выиграть он не сможет. Создается впечатление, что король стремится к самоуничтожению.
– Наш монарх – человек себе на уме. В некотором смысле совести у него меньше, чем у некоторых тервола. «Захват» – игра, созданная для жульничества. Думаю, что он сумеет обжулить «Пантер».
– В том, что он победит в поле, я не сомневаюсь. Меня беспокоит то, что может произойти вне его. В тайне мы эту затею в конечном итоге сохранить не сможем. Допустим, ему удастся состричь шерсть с владетелей. Неужели ты думаешь, что они станут веселиться по этому поводу? А что скажут простые люди, когда узнают, что он поставил на кон финансы страны?
– В таком случае брось это дело.
– Ты что, решил пошутить?
– Естественно. Что касается меня, то я, как только завершу свой труд, надеюсь покинуть Кавелин с целой шкурой.
– Так как же мне быть?
– Ничем не могу тебе помочь. – Пратаксис задумчиво пожевал губами и продолжил: – Ты прав. Он стал вести себя странно. Нам надо попытаться обуздать его. Во-первых, мы должны убедить короля, что он вовсе не любимец богов, и, во-вторых, в том, что он не должен смеяться в лицо Рока. То, что с ним происходит, – есть не что иное, как проявление древней болезни, именуемой «Мегаломанией монархов». Поскольку он не был рожден королем, то недуг этот у него принимает довольно странные формы.
– Но способны ли мы перевоспитать его? Ведь он не сделал для себя никаких выводов из провала с законом о престолонаследии.
– Хм-м… – произнес Пратаксис. – Пошли за деньгами.
– Что это значит? Реализуем его затею?
– А что мы можем сделать? – Когда они подходили к дверям, Пратаксис внимательно посмотрел в глаза Требилкока и задумчиво протянул: – Самая большая ошибка короля состоит в манере его обращения с супругой.
– Так ты тоже все понял?
– Это бросается в глаза. Нет сомнений в том, что и он все знает. И при этом ничего не предпринимает. Ничего.
– Может быть, надеется, что кто-то все сделает за него?
– Чтобы это осталось на совести другого? Не исключено. При условии, если этот некто сможет действовать в полной тайне. Но ещё не время. Пока пусть все идет своим чередом.
Майкл кивнул, соглашаясь. Он весьма высоко ценил политическое чутье Пратаксиса. В таких вещах точный выбор времени может оказаться решающим фактором.
С момента своего возвращения из Аль-Ремиша Майкл изыскивал возможность вырезать эту раковую опухоль и при этом не обрезаться самому. Может быть, Вартлоккур сможет им помочь…
* * *
Браги спокойно ужинал, когда в комнату вбежал Дал. Рассыпаясь в извинениях, он вручил королю письмо. Прочитав послание, Рагнарсон недовольно скривился.
– Что случилось? – спросила Ингер.
– Вернулась Мгла и желает меня видеть. Хорошо, Дал, тащи её сюда.
Мгла появилась через несколько минут. Создавалось впечатление, что она постарела лет на десять.
– Похоже, тебе крепко досталось, – сказал Браги.
– Не могли бы вы накормить старую, усталую женщину? – спросила она, утвердительно кивнув на замечание Браги.
Ингер сделала жест рукой, и одна из прислуживающих за столом вышла. Рагнарсон с недовольным видом взирал на Мглу. Он намеревался откровенно поговорить с Ингер, а появление колдуньи лишило его этой возможности. Почему каждый раз кто-то оказывается на его пути?
А может быть, он сам каждый раз изыскивает предлоги, чтобы оттянуть неприятную беседу?
Мгла, не дожидаясь приглашения, упала на стул:
– Я совершенно обессилела.
– Ты сама на это напрашивалась, – сказал Рагнарсон, размышляя о том, что подобное поведение вовсе не в характере принцессы. Интересно, что она теперь затевает? Вслух же он произнес: – Прости, но я ничего не понимаю. Какого дьявола ты вернулась?