Я ощутил к ним чуть ли не презрение – эти люди стали рабами даже по складу ума. Вместо того чтобы поблагодарить меня за помощь, они дрожали от страха перед гневом хозяев. Ни слова не говоря, я подошел к сдохшему ящеру и вытащил из его шеи кинжал.
– Не могли же мы сложа руки наблюдать, как чудовище убивает младенца! – сказала им Аня.
Младенец остался жив – мать сидела на траве, молча прижимая его к своей тощей груди. Пустой взгляд ее огромных карих глаз был устремлен на меня. Если она и чувствовала благодарность за мой поступок, то хорошо это скрывала. На ее ребрах и спине красовались два длинных багровых рубца. На обнаженной коже ребенка тоже пламенел след от удара.
А вот тощий старец дергал себя за спутанную седую бороду и ныл:
– Хозяева набросятся на нас, и мы примем смерть в страшных муках! Они бросят нас в вечное пламя. Всех до единого!
– Лучше было дать ребенку погибнуть, – подхватил другой мужчина, такой же тощий, как старик, с такими же грязными, спутанными волосами и бородой. – Лучше уж помрет один, чем всех нас замучают до смерти. Мы всегда можем завести новых детей.
– Если хозяева не смогут вас найти, то не смогут и наказать, – возразил я. – Мы вдвоем смогли угробить эту ящерицу-переростка, а уж все вместе наверняка сумеем постоять за себя.
– Это невозможно!
– Где можно спрятаться, чтобы они не нашли нас?
– Они видят даже в темноте.
– Они могут летать по воздуху и пересекать великую реку.
– Их когти остры. А еще у них есть неугасимый огонь!
Освобожденные рабы с гомоном сгрудились вокруг нас с Аней, будто ища защиты, они то и дело смотрели на небеса и оглядывали горизонт, словно с минуты на минуту должны были подоспеть драконы-мстители, а то и кто-нибудь похуже.
– Что с вами будет, если мы уйдем и оставим вас на произвол судьбы? – кротко осведомилась Аня.
– Хозяева увидят, что тут произошло, и покарают нас, – заявил старик, вновь дергая себя за бороду. Похоже, он был вожаком в этой группе – вероятно, просто потому, что являлся старейшим из всех.
– Как они вас покарают? – поинтересовался я.
– Это уж им решать, – развел он костлявыми руками.
– Они сдерут с нас живьем кожу, – подал голос один из подростков, – а потом бросят в неугасимое пламя.
Остальные содрогнулись. В их расширившихся глазах застыла мольба.
– Допустим, я останусь при вас, когда сюда придут хозяева, – предложил я. – Накажут ли они вас, если мы сообщим, что тварь убил я, а вы тут ни при чем?
Они воззрились на нас, как на наивных младенцев.
– Разумеется, нас покарают! Покарают всех до единого. Таков закон.
– Тогда надо убираться отсюда, – обернулся я к Ане.
– И уводить их с собой, – согласилась она.
Я огляделся вокруг. Нил прорезал широкую, глубокую долину в известняковых скалах, окружавших реку зубчатыми стенами. Как говорила Аня, за скалами раскинулась широкая равнина, поросшая разнотравьем. Бели этот район в самом деле когда-нибудь станет Сахарой, то он должен простираться на сотни миль к югу и на тысячи миль к западу. Унылое однообразие ландшафта лишь изредка нарушается одиноким холмом или неширокой речушкой. Не самое подходящее место, чтобы укрыться от преследования, тем более если враг может летать по воздуху и видеть во тьме. Но уж лучше это, чем оказаться в ловушке между рекой и скалами.
Я ничуть не сомневался в правдивости рассказов рабов об их страшных хозяевах. Тварь, которую мы с Аней только что убили, совершенно определенно являлась динозавром. Почему бы в таком случае здесь не оказаться крылатым птерозаврам или прочим рептилиям, способным улавливать тепло человеческих тел наподобие гадюк?
– Тут есть поблизости лес? – спросила у рабов Аня. – Не сад, а дикий, естественный лес?
– А-а, – оживился старейшина, – вы говорите о Рае! Далеко к югу, – поведал он, – есть леса и реки, где в беспредельном изобилии водится дичь. Но на тот край наложен запрет. Хозяева не позволят нам вернуться туда.
– Ты некогда жил там? – поинтересовался я.
– Давным-давно, – горестно промолвил он. – Когда я был моложе Крона, – указал он на младшего из двух отроков.
– А далеко это?
– Много солнц отсюда.
– Тогда мы направляемся в Рай, – указав на юг, решил я.
Люди не стали возражать, но совершенно очевидно пришли в ужас. Силу духа у них отбили начисто; но даже если они и не желают идти под моим предводительством, выбора у них нет. Хозяева внушают рабам такой страх, что им абсолютно все равно, куда идти, – они уверены, что так или иначе будут пойманы и подвергнуты жуткой каре.
Первым делом надо убраться подальше от трупа ящера. Тот, кто распоряжается садом – по-видимому, сам Сетх, – не сразу догадается, что одна из его дрессированных тварей погибла и рабы разбежались. Пожалуй, у нас в запасе несколько часов, а там и ночь придет. Если мы будем двигаться достаточно быстро, у нас есть шанс спастись.
Мы вскарабкались по скале; это оказалось не столь трудно, как я опасался, – потрескавшийся камень лежал террасами, отчасти напоминавшими ступеньки. Я полез во главе цепочки пыхтевших и отдувавшихся людей, а Аня шла замыкающей.
Взобравшись наверх, я убедился в том, что она была права. Бескрайнее море колыхавшихся трав простиралось до самого горизонта пышным зеленым ковром. Ни малейшего следа животных я не заметил. Северные просторы Африки представляли собой обширную безлесную равнину, раскинувшуюся до самого побережья Атлантики. Если верить седобородому рабу, на юге находится лесной край, который он назвал Раем.
– На юг! – скомандовал я, левой рукой указывая направление.
Я быстро зашагал вперед, стараясь задать самый высокий темп. Рабы торопливо семенили следом, пыхтя и кряхтя, время от времени переходя на бег, чтобы не отставать. Но люди не жаловались – наверное, просто слишком устали, чтобы тратить время на болтовню. Всякий раз, взглянув через плечо, чтобы проверить, не отстал ли кто-нибудь, я замечал, как они боязливо оглядывались.
Я почти не вспотел, несмотря на жаркое солнце, клонившееся к горизонту. Для меня солнце отождествлялось с Золотым богом – полусумасшедшим творцом, в одну эпоху называвшим себя Ормуздом, а в другую – Аполлоном, творцом, одержимым гигантоманией, который создал меня, дабы я уничтожал, как дичь, его врагов, скитаясь по векам и странам.
– Надо дать им передышку, – сказала Аня, легко шагавшая по высокой по колено траве. – Они совсем обессилели.
Я неохотно согласился. Впереди виднелся невысокий пригорок, не более тридцати футов в высоту. Дойдя до его подножия, я остановился. Все рабы тотчас же повалились на землю, судорожно, с хрипами вдыхая воздух. Пот лил с них ручьями, оставляя борозды на покрывавшей их тела корке грязи.