— Дядь, а дядь, а скажи, у тебя автомат всамделишный? А граната есть?
А дай подержать!
А стрельни, дядь! Ну стрельни хоть разок!.. Или патрончик подари!
— Кыш, мелюзга! А ну — пошли отсюда! — станут огрызаться милиционеры, строя страшные рожи и отводя от детских ручонок оружие. Вместо того чтобы направлять его на цель.
— Пошли отсюда, я сказал!
— Чего на пацанов орешь?! — обязательно выступит кто-нибудь из толпы. — Чего они тебе — мешают, что ли? Пусть стоят, коли охота.
И тут уж бойцам станет не до преступников, а до наседающей пацанвы и толпы, которая станет развлекаться, задирая их.
И ничего тут не поделать! Только если в нарушение закона дать пацаненкам пенделя или отвесить леща, а толпе расквасить пару рож — только тогда они и разойдутся.
Ну нет у русских уважения к параграфам.
У немцев — есть.
— Отойдите на десять шагов! — командует полицейский.
И все дружно шагают назад. Ровнехонько на десять шагов. И глядят оттуда на саперов, что вылезли из своего грузовика. Вид у которых самый боевой.
Саперы облачились в особые, способные выдержать взрыв бронекостюмы, взяли в руки специальные, не пробиваемые осколками щиты и никуда не пошли, пустив впереди себя телеуправляемого робота.
Робот вскарабкался по лестнице, подполз к коробке и вытянув щуп, осмотрел-«обнюхал» ее со всех сторон.
Коробка как коробка. С ленточкой…
Присутствия взрывчатых веществ в ней робот не обнаружил, но все равно было принято решение расстрелять коробку с помощью водометной пушки.
Ударившая с огромной силой в «бомбу» струя разметала оболочку коробки и ее содержимое в мелкие клочки и в разные стороны, нанеся подъезду непоправимый, который даже не понять, с кого взыскать, урон.
В коробке был — торт.
Всего лишь торт.
Просто торт.
Кремовый. С розочками.
И не было никакой бомбы.
Или хоть пистолета.
Ну хотя бы отравленного кинжала!
Ничего такого — только торт. Наверное, очень вкусный.
— Где бомба? — рявкнули на диверсанта контрразведчики, беря его, пока он не пришел в себя, в оборот. — Куда ты дел бомбу?
— Какую бомбу? Я не знаю ни о какой бомбе! Меня попросили занести торт.
— Торт?!.
— Ну да — торт.
— Кто попросил?
— Я не знаю. Я первый раз в жизни его видел! Честное слово!
Контрразведчики переглянулись. Как же они так лопухнулись-то? Ведь это же самое обычное дело, когда шпион посылает вместо себя на конспиративную квартиру какого-нибудь случайного прохожего, чтобы узнать, нет ли там засады.
И этот — послал!
И они поверили.
Потому что нельзя было не поверить. Вернее — невозможно! Из-за коробки!.. Кабы не коробка, они могли бы вести себя потише — запустили диверсанта в помещение и там без шума повязали бы его.
Но коробка!..
В коробке могла быть бомба!
Бомба могла взорваться!
Дом рухнуть!
Добропорядочные немцы погибнуть!
За что кто-то должен был бы ответить!
Они!
И надо им это, чтобы до конца дней своих жить на социале и выплачивать семьям пострадавших компенсации!..
Вот они и отреагировали. Причем именно так, как рассчитывал русский диверсант, пославший своей жертве кремовый торт. А сам — не пришел!
Где же его теперь искать?
— Вы сможете узнать человека, который вручил вам торт, если, к примеру, случайно встретите его на улице?
— Не знаю, неуверен, вряд ли, — засомневался арестованный. — У него было какое-то очень незапоминающееся лицо.
— Он говорил по-немецки?
— Да.
— Хорошо?
— Скорее нет, чем да. Он неправильно строил многие фразы, и у него был акцент. Мне кажется, вернее, я уверен, что он не был не немцем.
— А кем?
— Иностранцем. Может быть, русским.
— Почему вы так решили?
— Не знаю — но мне кажется, он — русский!
— Вы можете его описать?
— Я попробую… Среднего роста, пожалуй что метр семьдесят — семьдесят пять, немолодой, но и не старый, скорее лет сорока, чем пятидесяти, с бородой, такой небольшой, но ухоженной, в очках…
— А прическа?
— Прическа? У него был хвостик, знаете, такой, когда забирают волосы сзади.
Действительно, невзрачная личность.
— Где вы с ним познакомились?
— Это не я, это — он со мной! Я не хотел!
Он подошел ко мне в пивной…
Просьба была невинной — вручить подарок имениннице. И была весьма убедительной, потому что исходила от очень представительного на вид мужчины и подкреплялась деньгами. Тремя сотнями евро.
— Ваше лицо внушает мне доверие.
— Да?.. И что с того?
— Я прошу вас помочь мне, у меня безвыходная ситуация — сегодня у одной моей знакомой день рождения.
— Я очень рад.
— Я — тоже. Я должен поздравить ее — не могу не поздравить! Я ее десять лет поздравляю — каждый год во что бы то ни стало, день в день — это традиция, которую я не хочу, не могу прервать. Если сегодня она не получит подарок, она вообразит черт знает что. И заболеет. И, наверное, даже умрет, потому что у нее такая тонкая организация психики.
— Сочувствую, но я не понимаю, при чем здесь я?
— При том, что я хочу, чтобы вы поздравили ее вместо меня.
— Вы шутите?! Я не могу заявиться в дом к незнакомой, которой ни разу не видел, даме. И потом — почему бы вам не поздравить ее самому?
— Понимаете, ситуация весьма щекотливая… Дело в том, что именинница вышла замуж за человека, который меня знает и терпеть не может! Мне нельзя там появляться.
Ах вот оно в чем дело — тогда понятно… Соблазнил чужую жену, наставив мужу рога, а теперь, справедливо опасаясь, что его спустят с лестницы, посылает вместо себя другого.
Так должен был подумать собеседник просителя.
И точно так и подумал. Потому что это было самое простое и понятное объяснение.
Впрочем, могли быть и другие. Например, что через него желают передать что-нибудь противозаконное — ну там наркотики или оружие…
— Вы только не подумайте чего-нибудь плохого. Это будет всего лишь торт! Мы пойдем и купим его вместе, или даже вы сами, чтобы вы не вообразили, что я хочу воспользоваться вашей добротой в преступных целях.