Один из бандитов схватил левую руку директора, завел ее за спину, рванул вверх. Директор упал на колени, уперся лбом в пол — рот ему плотно зажала чья-то ладонь.
— Чтобы ты знал, что мы не шутим, мы тебе метку оставим.
Бандит вытащил из кармана плоскогубцы. Обыкновенные, хозяйственные, которыми гайки крутят и провода зачищают. Вытянул из кулака левой руки мизинец, отставил в сторону, пропихнул в глубину широко разведенных кусачек и сильно сжал ручки.
Как будто гвоздь перекусывал. Раздался глухой хруст ломаемых костей. Раздробленная верхняя фаланга отвалилась от пальца и повисла на лоскутах мяса и кожи. Бандит даванул еще раз. Фаланга упала на пол.
Директор задергался, замычал. Его приподняли, развернули и очень сильно и расчетливо пнули носком ботинка в пах. Директор упал и забил ногами по полу.
Бандиты быстро отступили к дверям. «Ушли», — понял директор. И вдруг сквозь пелену боли вспомнил, что там, в коридоре, направо дети. Его дети! И если они могли палец…
Попытался встать. Но не смог. Медленно, уже понимая, что не успеет, пополз к двери…
Бандиты зашли в детскую. Но не пошли к окну, через которое попали в дом. Пошли к кроваткам. Каждый к своей.
Наклонились, схватили детей за шеи и, развернув, толкнули лицами в подушки. Дети забились, закричали, но голоса их были почти не слышны.
— А ну — цыц! — приказали бандиты.
Подтащили детей к окну. Спустили по лестнице вниз.
Толкнули в салон машины. Приказали лечь на пол и друг на друга между сиденьями. Бросили сверху какие-то тряпки.
Предупредили:
— Если пикнете — убьем!
И уехали в неизвестном направлении…
На собрании акционеров известного в регионе и стране химкомбината его бывший и настоящий директор снял с голосования свою кандидатуру. Снял без каких-либо объяснений.
Других равных ему по масштабу и популярности фигур не нашлось. А те, кто бы мог противостоять напору новых хозяев комбината, вперед не лезли, опасливо косясь на забинтованную руку взявшего самоотвод директора.
— Тогда я ставлю на голосование кандидатуру…
И присутствующие на собрании акционеры почти единогласно проголосовали за того, за кого еще час назад голосовать не хотели.
Сразу после собрания, на окраине города, возле кладбища были найдены дети директора. Живые…
— Мы сделали свою работу. Нужен расчет.
— Сегодня. В два. На берегу возле железнодорожного моста. Вы должны быть без машины.
— А почему у моста?
— Потому что мне так удобней!
Чудит заказчик. Первую половину отдал нормально. А вторую у какого-то моста. Без машины… Ну да лишь бы отдал… Заказчик прибыл вовремя и прибыл на машине.
— Во дает! Нас пехом погнал, а сам на колесах!
Заказчик вылез из машины. С полиэтиленовым пакетом.
— Здесь все, — сказал он.
— Можно взглянуть?
— Валяйте.
В пакете были пачки рублей, перетянутые посредине резинкой.
— Ты внутри, внутри пачки посмотри. Бывает, что снаружи бабки, а внутри бумага.
Но в этих пачках бумаги не было. Были деньги.
— Спасибо за работу, — поблагодарил заказчик и пошел к машине.
— Да ладно. Если надо еще — зови. За такие бабки и без мокрого — мы всегда…
Заказчик сел в машину и стал выруливать к дороге. Но вдруг передумал и на скорости повернул в сторону реки. Пересчитывавшие деньги исполнители испуганно шарахнулись от стремительно наехавшего бампера к воде.
— Ты чего! Мы же здесь! Чуть не задавил, блин!
— Я просто забыл…
Заказчик приоткрыл дверцу, встал на подножку и… вытащил пистолет.
— Ты чего? Чего? — недоуменно и испуганно забормотали исполнители, делая еще несколько шагов назад и замирая перед обрывом. — Чего пистолет вытащил?!
— Расчет произвести.
Заказчик выстрелил два раза. И оба раза попал. В лоб нанятых им исполнителей. Отброшенные пулями назад, они потеряли равновесие и упали в воду.
Заказчик подошел к обрыву и посмотрел вниз. И смотрел минуты три. На всякий случай. На случай, если кто-то всплывет.
И потом ударом ноги толкнул в воду пакет с деньгами. Бросил пистолет…
— Ваш гонорар переведен на сберкнижку в…
— Я знаю. Вы удовлетворены проделанной работой?
— Да. Конечно. Меня только беспокоит, чтобы никто не узнал, каким образом…
— Можете быть спокойны, никто не узнает. Если я вам понадоблюсь…
— Я помню. Я сообщу…
Работа ревизора тиха и незаметна. Сидит себе такой древний старичок в тихом месте в черных нарукавниках за казенным столом и перебирает бумажки. Одну, вторую, третью…
— Будьте любезны, покажите, пожалуйста, платежные поручения за октябрь-ноябрь прошлого года. Заранее благодарю.
Потом он снимает нарукавники, встает из-за стола и вежливо прощается. Лет на пять. С материально-подотчетными лицами и материально-ответственными руководителями.
Ревизор тоже сидел за столом. И тоже перебирал бумажки. Только не счета, накладные, складские требования и прочие отчетные документы, а газеты. Областные, городские, районные, ведомственные, рекламные… Печатные издания для Ревизора были теми же накладными и требованиями. Только большего, чем в отдельно взятом предприятии, масштаба. А так все то же самое. Передал — принял на ответственное хранение — усушил, утрусил — передал дальше — где тоже усушили и утрусили, передали…
Ну вот, к примеру.
Завод X, принадлежащий Министерству среднего машиностроения, был преобразован в трехбуквенное акционерное общество. И передан на баланс другому, тоже на три буквы, акционерному обществу. О чем «Городская газета» информировала читателей-акционеров. В процессе перехода была утрачена часть трудового коллектива. По поводу чего возмущалась другая городская газета. Принадлежащая другому акционерному обществу. Перепродававшему продукцию завода X. Далее конфликт выплеснулся на страницы почти всех изданий, что свидетельствовало о заинтересованности в конфликте третьих сил. Которые и прибрали завод Х к рукам после трагической гибели акционеров первого акционерного общества и ареста правоохранительными органами — второго. Далее с завода отпочковались два десятка малых предприятий, в которых был один и тот же директор. Директор завода X. Потом предприятия отпали, и на их месте возникло несколько совместных предприятий со счетами в оффшорно-субтропичеcких зонах. После чего вконец разоренный СП завод по остаточной стоимости скупила иностранная фирма…