— Конфиденциальность и компенсацию физических и моральных издержек я гарантирую. Ну что, беретесь?
— С кем я должен буду заключить договор?
— Со мной. Можно в форме устного джентльменского соглашения.
— А как же деньги?
— Наличными, в указанной вами конвертируемой валюте, с выдачей аванса немедленно после заключения договора. Если ваша работа меня не устроит, аванс останется вам.
— Можно узнать, кто вы?
— Можно. Я руковожу отделом аналитических расчетов Всероссийского общественного фонда «Согласие». Если вам требуется официальный документ, служащий основанием для заключения договора и безналичного перевода денег…
— Нет, я верю вам. И готов приступить к работе немедленно!..
Все прошло удачно. И заключивший договор мужчина на радостях отправился в ресторан. Где был заранее заказан столик. На двоих.
— Ну что, можно поздравить вас с удачей?
— Да. Он согласился. Взял аванс. Вот расписка.
— Когда будет закончена работа?
— Через две недели. Как вы просили.
— Тогда спасибо. Вот ваш билет…
Билет был на самолет, на сегодня, до Архангельска;
— Командировочные.
За сутки (хотя на самом деле за два часа) пребывания в городе исходя из цен на номера люкс в лучшей гостинице.
— И ваш гонорар. За отлично сыгранную роль. Через две недели жду вас обратно.
— Можно вас спросить?
— Спрашивайте.
— А зачем вы меня?.. Почему не пошли сами?
— Видите ли, в чем дело… Когда-то я учился в этом институте. К сожалению, на двойки. Отчего имел с деканом не самые приятные разговоры.
— А-а…
— Но даже не в этом дело. У декана была дочь, которая училась со мной в одной группе… И которая… ну, в общем, забеременела от меня. Ну как я могу теперь к нему на глаза показаться? А он действительно в своем деле специалист. Каких еще поискать. И, кроме того, не хочется, чтобы деньги уходили на сторону. Хочется, чтобы они, хоть частью, достались… внуку декана.
— Ах вот оно в чем дело! Тогда действительно…
Так, с наукой все понятно. Непонятно с практикой.
— Отдел информации редакции газеты «Криминальная хроника»?
— Да.
— Мне нужен Сорокин.
Судя по публикациям, Сорокин был информированным журналистом. И был авантюрным журналистом. Очень важно, что информированным. Немаловажно, что авантюрным.
— Сорокин слушает.
— Мне необходимо встретиться с вами.
— По какому поводу?
— Я располагаю информацией, которая должна вас заинтересовать.
— Приходите в редакцию. Комната номер…
— Нет. Нам лучше встретиться на нейтральной почве.
— Где, когда?
— Через два часа. В кинотеатре «Мир». Заходите в зал через правую дверь. Я буду ждать вас на последнем ряду.
— Но…
— Ваш билет находится на выходе из редакции, на столе у вахтера, в конверте.
Начало было многообещающим.
— Вы придете?
— Да. Приду.
В зале было темно. Журналист ткнулся в одну, в другую сторону…
— Идите сюда, — позвал кто-то. Потянул за руку.
Сорокин сел.
— Это я вас искал.
— Вы знаете, я догадался. Что вы мне хотели сообщить?
— Ничего.
— Как так? Вы говорили…
— Я обманул вас. У меня нет информации. Но у меня есть к вам просьба.
— Кто вы такой, что позволяете себе?!
— Вы когда-нибудь слышали об организации «Белый Орел»?
— Допустим, слышал.
— Что слышали?
— Что якобы в стране существует какая-то подпольная организация, объединяющая офицеров-пенсионеров, творящих суд и расправу над неугодными им людьми. Называется организация как водка — «Белый Орел».
— Не верите в ее существование?
— Не верю! Чтобы в стране болтунов могла существовать тайная организация…
— Зря не верите. Она есть. Правда, называется не как водка, по-другому.
— Откуда вы знаете?
— Я представитель этой организации.
— Вы хотите сказать…
— То, что уже сказал. Организация существует. И объединяет не офицеров-отставников вообще, а бывших и действующих высокопоставленных работников КГБ, милиции и ГРУ. Которые задались целью не «творить расправу», а находить и судить преступников благодаря деньгам и связям избежавших возмездия правосудия. Для чего в организации существует свой следственный отдел. И существует суд, состоящий из действующих судей. Какая же это расправа, когда преступника судят судьи, которым исполнять их функции доверено государством?
— Но настоящий суд назначает не одну только высшую меру!
— Наш тоже. На этот случай у нас существует система исправительно-трудовых учреждений… Впрочем, я зря об этом.
— Ну почему же!
Журналист попробовал губой наживку, зацепился губой за жало крючка и дернул поплавок вниз. Журналист клюнул. Не мог не клюнуть!
— Я прибыл сюда не для праздных разговоров. Ради дела. В котором вы можете оказать нам неоценимую помощь.
— Чем я могу помочь столь могущественной организации?
— Информацией. Нам представили вас как одного из самых информированных журналистов. Со своей гражданской позицией. Я бы даже сказал, патриотической позицией.
— А вы меня, часом, не дурите?
— Вам нужны доказательства?
— Хорошо бы.
— Ну что ж. Как вы понимаете, удостоверений у нас нет и быть не может. Но есть рекомендательные письма. Предвидя ваши сомнения, я обратился к нескольким известным в вашей среде людям, которые сотрудничают с нами. Вот, пожалуйста.
Внизу, у пола, на мгновение вспыхнул узкий луч небольшого фонарика. Пробежал по развернутым листам.
— Это — от второго человека в Союзе журналистов. Вот обращение к вам, вот, обратите внимание, ваши фамилия, имя, отчество. Внизу роспись. На всякий случай личная печать. Остальных вы, надеюсь, тоже узнаете.
Фамилии «остальных» не узнать было нельзя. По крайней мере тем, кто выписывает газеты и имеет дома телевизор.
— И Он тоже?
— Кто? А, этот… Да он тоже. Равно как и следующий, и многие другие.
— Я учился журналистике, читая его статьи.
— Тогда тем более вы должны выполнить его просьбу.