Рев машины мгновенно приблизился, и пленник нажал на спусковой крючок.
Выстрел!
Один выстрел! Потому что закутанный тряпками отражатель мог не выбросить гильзу, перекосить ее и закрыть ход в ствол второму патрону.
Но хватило и одного выстрела! Тупая девятимиллиметровая пуля «пээма», пробив носок первого башмака и каблук второго, вышибла язычок замка.
Дверца открылась.
Но пленник ее не распахнул. Он лежал на полу под перегородкой и ждал. Еще минуту-полторы, и будет…
Звук машины чуть изменился, отразившись от бетонного ограждения моста.
Вот он!..
Пленник толкнул дверцу и прыгнул вперед. Оттолкнулся от ударившей в ноги дороги, наполовину погасив инерцию падения, перекувырнулся через голову и, прокатившись к бетонному бордюру и налетев на него, замер. Он лежал несколько секунд. Или, может быть, несколько десятков секунд, потому что сильно ударился об асфальт головой и спиной. Он прыгнул правильно, как его когда-то учили, но не учел своего состояния. Того, что избитое, изрезанное, покалеченное тело может подвести.
Он встал, лишь когда увидел огни фар приближающейся машины. Подошел к решетке ограждения, налег на нее животом, наклонился, перевалился через перила и упал вниз. Упал в невидимую ему с высоты воду.
Река жестко ударила в израненное лицо и грудь, и он на мгновение потерял сознание. Но, когда стал захлебываться, очнулся и всплыл. Течение несло его от моста. Не быстро, но быстрее, чем если бы ему пришлось идти пешком.
Ему надо было продержаться два часа… Еще два часа…
Всего два часа… Целых два часа…
Иногда он терял сознание и погружался в воду. Но снова всплывал. Он всплывал каждый раз, но все труднее, все дольше оставаясь под водой.
Запекшиеся на ранах корки размокли, и кровь пошла снова. Остановить ее было невозможно. Кровь смешивалась с рекой и текла вместе с ней, окрашивая воду вокруг в розовый цвет.
Кровь вытекала из человека, лишая его последних сил…
Еще немного… Совсем немного…
Вот он! Мост! Другой мост, на другой дороге…
Он подгреб к берегу и с большим трудом, соскальзывая и падая, взобрался на него.
Потом он пополз. Пополз, потому что идти уже не мог.
Иногда он замирал, и тогда казалось, что умер. Но через минуту или пять минут он вытягивал вперед руку, цеплялся за какую-нибудь ветку или пучок травы и подтягивал к ним свое тело. Он полз, скребя открытыми ранами на груди по земле: по грязи, по мелким камням, по веткам. Полз, сдирая уже не кожу, а живое мясо…
Но все равно полз!
Он добрался до дороги. И даже смог подняться на скат обочины. Где потерял сознание…
Ему повезло. Через час его нашел водитель, вышедший из машины по малой нужде.
Еще через час прибыла следственная бригада, доставившая его в больницу. Где через три дня его нашли палачи. Не для того, чтобы добить. Чтобы снова попытаться разговорить.
Прыгая с моста, он совершил ошибку. Потому что выплыл! Он не должен был выплывать! Он должен был утонуть, похоронив свою тайну на дне реки.
Он совершил ошибку…
Которую исправил, нырнув из окна палаты на асфальт.
Ему не повезло вначале. Ему повезло потом…
Резидент умер. Но умер «грязно». Оставив свидетелей. В том числе оставив в живых Будницкого! Он не успел сделать главного, он не успел «подчистить хвосты». Успел — Ревизор.
Нити, потянувшиеся к Конторе, оборвались! Все нити! Бывшие человеческими жизнями. Но все равно бывшие нитями!..
Организованная Ревизором слежка начинала приносить плоды. Пока в большинстве своем недозрелые, от которых скулы сводит. Но если их употреблять умеючи, то есть не сами по себе, а совместно с другими «овощами-фруктами», в сложных салатах и компотах, то вкус выходит иной… Именно так творил свое «варево» Ревизор. Каждая встреча или телефонный звонок, каждый ставший известным, например, из подслушанного с помощью «жучков» разговора факт он вносил в память компьютера. Но не вообще в память, а в схему, где перекрещивались и пересекались тысячи нитей контактов, взаимных интересов и взаимной неприязни. Схема позволяла проследить взаимоотношения фигурантов. Причем не прямые, а многосложные. Когда, к примеру, объект А после дружеской встречи с объектом Б тут же выходил на объект В с просьбой свести его с объектом Г, с которым Б смертельно враждовал. В свою очередь от объекта Г стрелки тянулись к партнерам объекта Б, из чего следовало, что объект А ведет двойную игру и что дни объекта Б сочтены, так как объект Г уже практически прибрал к рукам его бизнес… В этом был смысл затеянной Ревизором глобальной слежки. Не в выуживании отдельного компромата, а в выяснении истинного расклада сил в Регионе. Потому что тем же самым до него интересовался Резидент. И на том же самом сломал себе шею.
Масштабная, отраженная на схеме слежка позволяла вычислить реально весомые в Регионе фигуры, составить представление об иерархии их значимости, определить врагов и союзников, проследить миграцию интересов от одного к другому…
И дело уже даже не в Резиденте, а в том, чтобы разобраться, что происходит в этом дальнем, оставшемся без присмотра Конторы российском Регионе. Довершить начатую Резидентом работу…
Ревизор провел курсором очередную синюю, обозначающую личный контакт стрелку от объекта 17 к объекту 44 и вписал в отдельное окно резюмирующую информацию по итогам встречи. То есть что, кому, от кого, когда и что нужно и что за это «нужно» он готов предложить взамен. И тут же продолжал стрелку от объекта 44 к объекту 196. На которого для решения данного щекотливого вопроса вышел телефонным звонком с домашнего телефона сорок четвертый.
Опять к сто девяносто шестому… Что становится уже интересно…
Сто девяносто шестой был мелкой сошкой — всего лишь одним из полутора десятков референтов Главы администрации.
Но в то же время сто девяносто шестой был наиболее посещаемой на схеме фигурой! Очень популярной фигурой, потому что к нему тянулись стрелки со всех сторон. Десятки, да нет, пожалуй, сотни синих и красных стрелок непосредственных и телефонных контактов и желтых — небескорыстного интереса, высказанного в беседах абонентов друг с другом.
А что, интересно, в целом?
Ревизор набрал поисковое слово — «референт», указал, что искать надо «везде», и нажал «поиск».
С минуту компьютер перебирал файлы, выуживая из них одно-единственное слово «референт». Потом выдал итоговую информацию.
Во всем объеме внесенной в компьютер информации «референт» упоминался 3736 раз!
Ого!
Оказывается, он не просто популярен, он — суперпопулярен!
Чем объясняется такая его всеобщая востребованность?