— Треть много. Пятнадцать процентов.
— Четверть. Если больше — можешь звать чехов.
— Ладно, четверть. И головы Лешки Хвата и Гундосого.
— Хорошо. И головы.
Головы Лешки Хвата и Гундосого стоили дешевле небоскреба. В таких серьезных, как эта, сделках они ничего не стоили… Невероятная новость мгновенно разлетелась по городу.
— Москвич наехал на Банкира.
— И что он сделал с Москвичом?
— Он ничего не сделал. Сделал Москвич! Москвич подмял Банкира!..
Ревизор прослушивал записанные на магнитофон городские сплетни.
— Ты слышал?
— Слышал.
— Теперь с Москвичом надо дружить.
— Я с ним всегда дружил…
Акции Москвича шли круто вверх.
Интересно, что говорит по этому поводу сам Банкир? Банкир говорил поразительные вещи! Он отрицал свое участие в похищении Москвича! В частных разговорах отрицал. Где никто посторонний его не мог слышать.
Что было совершенно не понятно!
Зачем в беседах с близкими людьми скрывать правду, которую уже все знают? О которой говорит весь город!
Или?.. Или он действительно ни при чем?
Тогда зачем ополовинил свою долю?
Ах, ну да, чеченцы… Расправа с Красавчиком произвела неизгладимое впечатление на городскую элиту. И под вооруженных гранатометами чеченцев они готовы отдать не только половину.
Но если это не он, то кто? Хотя бы теоретически…
Кто знал о тех деньгах?
Он, Банкир. Возможно, кто-то из его людей. Которые могли решиться на свою игру. Что, впрочем, представляется маловероятным. Он не приблизил бы к себе сомнительные личности. И вряд ли остался в живых после провала дела. Его дружки убрали бы его в любом случае и при удаче и при имевшем место провале. Из чувства самосохранения. Чтобы он не успел просчитать предателей и свести с ними счеты.
А он жив…
Кто еще?
Посредник, который привел Москвича в областную администрацию. Он был при разговоре. И сообщил о нем Банкиру. Теоретически мог сообщить кому-нибудь еще.
Так, может, сообщил?
Да ну, слишком мелок. Зачем бы он пошел против Банкира? Зная, что за это бывает! Если только кто-то его припугнул… Но как этот кто-то узнал о деньгах?
Тупик.
Есть еще Референт. Может, он? Тоже сомнительно. К нему каждый день люди приходят пробивать какие-нибудь дела. Что же он, всех потом грабит и убивает? К тому же он о деньгах ничего не знал. Знал только о проекте небоскреба. За проекты не убивают.
Все больше никого не осталось.
Значит, все-таки Банкир!
Но зачем тогда он сам с собой ваньку валяет? Зачем?! Какой в этом смысл?
Надо все проверить заново.
Для чего найти исполнителей. Найти Лешку Хвата, Гундосого или Седого. В первую очередь Гундосого, который был ближе к заказчику. И спросить — кто натравил их на Москвича.
Или не найти исполнителей, что тоже будет ответом на вопрос и будет свидетельствовать против Банкира.
Наверное, так.
Только действовать надо быстро. Москвич набрал телефон Банкира.
— Я передумал, — сказал он.
— Насчет чего передумал?
— Насчет голов Лешки Хвата и Гундосого. Мне не нужны их головы. Мне нужны они сами. Живые. Надеюсь, я не опоздал?
— Нет.
— Где они?
— У меня. На даче. Я приказал отвезти их на дачу.
— Когда я могу их забрать?
— Когда захочешь.
— Тогда сейчас. Хочу — сейчас!
— Сейчас так сейчас…
Вот так раз! Банкир согласился отдать Хвата и Гундосого! Отдать живыми. Что все ставит с ног на голову. Что обозначает, что он не имеет отношения к похищению. Иначе исполнители давно бы уже были мертвы. Сразу после дела мертвы. Как опасные свидетели.
А Банкир мало что не убил, еще и готов передать в руки потерпевшей стороны.
Значит, это не он. Точно не он!
Кто-то другой, кого должны знать Хват и Гундосый. Теперь все зависит от того, захотят ли они выдать свой секрет…
Лешка Хват и Гундосый были прикованы наручниками к проходящей над головами водопроводной трубе.
— А, вот вы где, — радостно приветствовал их Сашок. — Давно вас искал.
Лешка Хват и Гундосый молчали, уперев глаза в пол.
— Разве вы не рады встрече? Или вы не знаете меня? Тогда я напомню. Я Сашок. Которого вы шарахнули по башке в его собственном подъезде, а потом хотели замочить в гараже. Вспомнили?
— Да пошел ты…
Доброго разговора не получалось.
— Кто меня заказал?
Молчание.
— Кто меня заказал?!
Никакой реакции.
Похоже, придется говорить с ними на их языке. Москвич подошел к Лешке Хвату. Дернул его за подбородок.
— Это ты меня в подъезде?..
Тот отвернул взгляд в сторону.
— Ты?!
Отступил на шаг и сильно и точно ударил его носком ботинка в пах.
Лешка Хват вскрикнул, упал на колени, но до пола не достал, повис на наручниках.
— Говори!
Распаляя себя злобой, пнул еще раз. И снова туда же. Лешка Хват захрипел, заплакал, завыл.
Гундосый испуганно смотрел на расправу со своим приятелем.
И должен был смотреть. Потому что это зрелище предназначалось для него. Иногда видеть боль страшнее, чем ее испытывать.
— Я убью тебя! Убью! — орал, бесновался бизнесмен Сашок, обрушивая на вздрагивающее, безвольно висящее тело удары. Он уже даже ничего не спрашивал — просто бил. Просто убивал.
Закрыться, защититься от ударов истязаемый не мог. Его руки были задраны вверх. Из-под защелкнутых на кистях наручников часто капала кровь.
— Я скажу, скажу… — пытался шептать разбитыми губами Лешка Хват. — Я скажу…
Но Сашку уже было наплевать на то, что он скажет или не скажет. Он уже не мог остановиться. Он играл состояние аффекта. Очень натурально играл.
— На! Получи! Получи, гад!..
Последний удар был снова направлен в пах. Удар был не сильный, но точно психологически рассчитанный. На Гундосого рассчитанный. Тот имел возможность представить, что остается от того места, в которое три раза подряд пинают жестким башмаком.
Лешка Хват обмяк и на мгновение потерял сознание. Москвич стер с кулаков кровь и перешел к соседнему телу. Гундосый не смотрел на него, Гундосый, не отрывая взгляд, смотрел на носок его ботинка. На узкий, окровавленный носок ботинка. Только на него…