А ты не много на себя берешь, а? — осторожно спросил Петька.
Вот если бы я Инке сообщила, что ее мама — ей не мама, тогда можно было бы сказать, что я много на себя взяла! — передернула плечами Даша. — А так…
Кстати, Инке обязательно нужно сказать все про ее родную маму. Что она ее не бросила, а умерла от родов. Какая все-таки гадина была эта Норочка! Инка могла до старости не знать… Да и что тут такого? Женщина умерла, остался крохотный ребенок, а другая ее вырастила как свою! Зачем было лезть, скажите на милость, — страстно произнесла Оля. — Нехорошо так про покойницу говорить, но я ее просто ненавижу… Слушайте, мы с вами все-таки допускали возможность, что Любовь Марковна или Федор Борисович убили… Это глупость, чушь полнейшая! Они же не в курсе, что Инка уже знает. Вы же видели, как они себя вели… Но я не представляю себе, как ты собираешься с ее мамой разговаривать. Я лично не смогла бы…
Даша задумалась.
— Да и потом, — продолжала Оля, — откуда ей знать про Норочкиных врагов?
Петь, а что, если поговорить с мужем? Допустим, завтра, когда не будет тещи? Осторожненько поговорить — сказать, что у нас есть подозрения, что убил кто-то из врагов, а? — спросила Даша.
Нельзя, Лавря! Я уже там засветился, и этот Паша, а он типичный пентюх, еще на меня кражу может повесить.
Только этого еще недоставало! — воскликнула Оля.
И, кстати, он первый на Киселевых укажет! — добавил Петька.
Значит, у нас один путь — поговорить с Любовью Марковной!
Почему? Есть еще другой путь — просто забыть обо всем этом, — ухмыльнулся Петька. — Но это ведь не наш путь, правда? Нам же почему-то всегда больше всех надо. Мы — всякой бочке затычка!
Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала! — рассердилась Даша.
Так я же не в осуждение! Я просто констатирую — это не наш путь! Верно?
Верно! — вздохнула Оля.
А я вот подумала: если Любовь Марковна и не знает ничего про Норочкиных врагов, она запросто сможет свести нас с кем-то, кто знает!
Если захочет! — усомнился Петька.
Да, тут вообще сплошные «если»… А вот Инне пока ничего говорить не нужно! Лучше мы сперва поговорим с ее мамой, и пусть она сама ей все скажет!
Правильно, Лавря! — сразу согласился Петька.
Наверное, ты права, — подумав, сказала Оля. — Так будет тактичнее. Ну, а какие сейчас планы?
Давайте позвоним сейчас Киселевым, и если Любовь Марковна сможет нас принять…
Нас? Нет, Лавря, такой разговор лучше вести с глазу на глаз!
Тогда, может, лучше Оля это сделает? Они же давно знакомы…
Нет! — закричала Оля. — Я не смогу! Просто не решусь и буду что-то мямлить… Нет, Дашка, лучше ты…
— Хорошо! — сурово проговорила Даша. — Я сейчас ей позвоню, и если она согласится…
— Тогда ты поедешь к ней, а мы — на Фрунзенскую!
Они нашли жетончик, и Даша набрала номер Киселевых. К телефону подошла Любовь Марковна.
— Добрый день, это говорит Даша Лаврецкая.
— Здравствуй, Дашенька, а Инночки дома нет. Они с папой на дачу поехали, кое-что привезти оттуда. Вернутся только к вечеру!
Задыхаясь от волнения, Даша проговорила:
Любовь Марковна, мне ужасно нужно с вами поговорить! Наедине! Можно?
Дашенька, что-то случилось?
Нет, то есть… да ну, одним словом, это очень, очень важно!
Ну хорошо, приезжай!
Можно прямо сейчас?
Конечно! Даша, ты хоть в двух словах скажи, в чем дело… А то я волнуюсь! Что-то плохое случилось? С Инной?
Нет-нет, с ней ничего не случилось, это скорее важно для нас… Для меня…
Ну, ладно, приезжай быстрее! Я жду!
Даша в полном изнеможении привалилась к стене, на которой висел телефон-автомат.
Фу! Я как вагон разгрузила!
То ли еще будет, когда ты с ней говорить начнешь, — с сочувствием поглядел на нее Петька. — Но уж взялась за гуж…
Да я знаю. Ой, не могу! Надо выпить чего-нибудь холодного!
Даша подбежала к палатке, торговавшей сигаретами и напитками.
— У вас холодильник есть? Тогда дайте банку пепси — похолоднее.
Дрожащими руками Даша вскрыла банку и припала к отверстию.
— Лавря, полегче! Простудишься!
Даша только головой помотала. Залпом выпив банку, она зашвырнула ее в урну и перевела дух.
— Легче стало? — заботливо спросила Оля.
— Угу! — кивнула Даша. — Ну, ладно, я поехала! Я вам позвоню!
Лавря, если надо будет за тобой заехать, ты только скажи!
Петечка, я позвоню!
И Даша понеслась к метро. Петя и Оля не спеша направились туда же.
Ой, Петька, какая она… решительная! Смелая!
Лавря? Да, она такая! — с гордостью подтвердил Петька. Для него это было не ново.
На подходе к дому Киселевых Даша вдруг замедлила бег. Ей стало страшно. Как говорить с едва знакомой женщиной обо всем этом? Как не задеть ее чувства, не причинить боль? Если бы она не договорилась с Инкиной мамой, она, наверное, обратилась бы в бегство. Но Любовь Марковна ее ждет. И, естественно, волнуется. Ничего не попишешь, надо идти. Тяжело вздохнув, Даша открыла дверь подъезда.
Любовь Марковна встретила Дашу у лифта.
Наконец-то! — воскликнула она. — Я уже места себе не нахожу!
Здравствуйте, Любовь Марковна! Но я ведь не опоздала!
Нет, но у меня сердце не на месте. Что-то случилось, да? Ах, что это я! Заходи, раздевайся.
Даша быстро сняла куртку и наклонилась, чтобы расшнуровать ботинки, но Любовь Марковна не позволила.
— Заходи так, на улице сухо!
Даша кивнула. Любовь Марковна провела ее на кухню. Усадила за стол и молча поставила перед ней стакан клюквенного морса.
Ты не голодна?
Нет, спасибо!
Ну что ж, рассказывай, что тебя сюда привело! — запинаясь от волнения, проговорила Любовь Марковна и села напротив Даши, подперев голову рукой.
Понимаете… Инна некоторое время назад… узнала, что вы… что вы не ее мать…
О-о-о! — застонала Любовь Марковна и закрыла лицо руками.
У Даши сжалось сердце. Наверное, не так надо было начинать. Но слово не воробей…