Разве не так? Разве не этим – на сегодня по крайней мере – оборачивается и решение проблем авиабезопасности? Что-то сказал об этом сам президент. Что-то по-обсуждали в правительстве. Знание реальной ситуации в отрасли вскоре после иркутской катастрофы продемонстрировал своими заявлениями вице-премьер Сергей Иванов, которому поручено «курировать» это дело. Ну а дальше-то, дальше? Что конкретно? Что реально? Что делается, меняется, улучшается?
– Не обольщайтесь, Виктор Стефанович: верхи беседы наши с вами не читают. Они так низко не опускаются. Необходимость сбережения народа крупно, аршинными буквами, написана в небесах над Россией уже давно. Можно было вычитать ее оттуда и раньше.
Но давайте посмотрим, что получается. Нужна была программа поддержки материнства и увеличения рождаемости? Конечно, это вопрос существования нации и государства. Ребятишек теперь станет больше, тут не может быть сомнения. Но России требуются не просто цифры пополнения народонаселения, не поголовье, а полноценные граждане. И власть обязана позаботиться, чтобы дети не только появлялись, но и воспитывались в благоприятном нравственном, духовном и культурном климате. Не шли на заклание, как агнцы в жертвенных кострах. Примат швыдких над культурой, в том числе теперь и над народной культурой, и примат фурсенок над образованием способны только безобразить подрастающие поколения. Сбережение для последующего растления – это никакое не сбережение.
Себя власть защитить умеет. Увидела опасность в Березовском с Гусинским – и побежали они за границу чуть ли не в женских платьях, как Керенский из Петрограда в 1917-м. Пригрозил неосторожно банкир Ходорковский своим могуществом – и поехал под конвоем в декабристские места в Забайкалье. И правозащитные вопли не помогли. Но отчего та же самая власть не хочет защитить народ и избавить его от гоголевских персонажей с Лысой горы? Почему она потворствует порядку, при котором процветают зло и бесовство? Почему отпетые ненавистники России, такие, как господин Познер, получают из рук президента высшую государственную награду – орден «За заслуги перед Отечеством»? Это у познеров-то заслуги перед Отечеством?! Полноте, перед кем мечется бисер!
«Что дальше?» – спрашиваете вы. Дальше так, вероятно, и пойдет. Сегодня одно, завтра другое. Нашим и вашим. Попытки вроде бы облегчить народную жизнь – и потворство тем, кто профессионально занимается ее убиением.
– Еще раз хочу поклониться светлой памяти Маши – замечательного музыканта, музыковеда, педагога Марии Валентиновны Распутиной. Поклониться памяти всех, кто разделил ее участь. На 9 января 2007-го выпала полугодовая дата трагического их ухода. Осталось великое горе, и остались проблемы – поистине жизни и смерти. Будут ли они решены? И когда?
– Спасибо, Виктор Стефанович, за добрые и сочувственные слова в память и дочери нашей, и всех погибших в июльской катастрофе. В «Правде» еще летом по горячим следам этого события была напечатана ваша большая и очень глубокая, серьезная статья. Не оставляет вас эта боль и эта тайна и теперь, спустя полгода. Спасибо.
Что же касается вашего вопроса, будут ли решены связанные с катастрофой и оставшиеся после нее вопросы и проблемы, – мне ничего не остается, как сказать неопределенно: поживем – увидим. И, может быть, еще вернемся в будущих наших беседах к этому событию.
Январь 2007 г.
Виктор Кожемяко: Прошлый год мы начинали с вами, Валентин Григорьевич, разговором о состоянии культуры в нашей стране. Приходится и очередной, 2007-й, открывать возвращением к той же теме. Слишком остро и больно она ощущается! Вот говорят: как встретишь Новый год, так его и проведешь. Миллионы наших соотечественников – как обычно, увы, – встречали перемену года с телевизором. И, по-моему, могли убедиться, что никакой перемены к лучшему здесь не происходит. Я знаю, вы не большой любитель тратить время у «ящика». Но все-таки хоть заглянули сюда в предновогодние и новогодние дни?
Валентин Распутин: Именно так, как вы говорите: заглядывал. Два-три раза заглядывал. И отшатывался почти в ужасе. Нет смысла предъявлять какие-то счеты исполнителям, увещевать их и призывать к приличиям: эти знают, что делают, настало их время, и они своего не упустят. Это хищники, обирающие свои жертвы. Обирающие не только карманы, но и души, отсасывающие, подобно вампирам, остатки здорового вкуса.
Вот на нее, аудиторию, которую в телестудии собирают «со стороны», смотреть тяжело. По большей части милые, красивые лица, не тронутые или почти не тронутые духовной порчей; много молодых… Они пришли на праздник. Вернее, шли на праздник, и не все из них сознают, что попали не туда и оказались в роли жертвенного стада. Чем пошлее номер на сцене, тем им веселее. Заразительный смех («заразительный», если верить слову, подхватывающийся от общей нездоровой обстановки), опьянение, самозабвение – с одной стороны. А с другой – подобие сеанса черной магии Воланда и его команды в театре Варьете из романа Булгакова. Некоторые в зале, правда, озираются с недоумением: куда они попали? Что происходит? Но таких немного, и камеры, как хорошо обученные щупы, перестают их показывать.
Еще лет двести назад слова «пошлый», «пошлость» относились к прошлому, к тому, что пришло из старины и само по себе имеет вполне симпатичный смысл, с оттенком, правда, наскучившего, надоевшего. Но уже В. И. Даль аттестует пошлость как неприличие, грубость, низость, подлость. Однако по-прежнему в положении пережитка прошлого, обреченного на исчезновение. И вот теперь, воспользовавшись образовавшейся в культуре и нравах пустотой, пошлость из заднего положения переметнулась в переднее и во всем своем распухшем безобразии явилась с той стороны, где будущее. И претендует не на скромную роль в жизни, а на полное господство. И не без успеха: ей поклоняются и короли, и президенты, и банкиры, и секретарши, и господа, и слуги.
– А ведь телевидение – зеркало того, какова сегодня культура страны. Во всяком случае, массовая культура, поскольку принято это сомнительное деление на массовую и так называемую элитарную. Имеется в виду что? «Элита» (ох, терпеть не могу вызывающе высокомерное самоименование нынешних политиков и их «интеллектуальной» обслуги!) потребляет некий особый культурный продукт – для «посвященных», «приобщенных», «удостоенных». Ну а пипл, народ то есть, говоря их языком, хавает подряд то, что лопатами бросают ему с «голубого экрана». Отбросы! И то сказать, концертные залы, театры, музеи, вследствие хотя бы установленной цены на билеты, для «простых зрителей» становятся все более недоступными. Об известном ленинском «Искусство принадлежит народу» надо забыть. Телеэкран же в основном преподносит такое, что с настоящим искусством и подлинной культурой не имеет ничего общего. Причем это отдаление год от года усиливается. Вы согласны, что народ просто лишают духовной питающей культуры, тотально заменяя ее каким-то эрзацем, крайне опасным для здоровья общества, нации, ее будущего?
– Сначала о так называемой элите и ее интеллектуальной обслуге, об особом культурном продукте для «посвященных» и «приобщенных». Знаете, когда происходит материальный отрыв от земного на космическую высоту, меняются и психика, и вкусы, и аппетиты, и представления о себе и других. То есть приходит в действие тот самый философский и физический закон, когда изменение количества приводит к изменению качества. И тогда хочется чего-нибудь этакого, запредельного, марсианского.