Плоскомордый поджал губы, потрогал свои подживающие раны и хмыкнул.
– Не забудь потом вернуться сюда. Я собираюсь на прогулку, поэтому тебе придется приглядеть в мое отсутствие за Амбер.
– Договорились. – Плоскомордый кивнул. – Не беспокойся, Гаррет, к этой девчонке я никого не подпущу.
– Замечательно. Когда вернешься…
С улицы донесся пронзительный визг. Мы устремились наружу. Плоскомордый столкнул лбами двоих типов в ливреях, я огрел парочку своей тростью. На ногах осталось трое, причем двое пытались всеми правдами и неправдами удержать Амбер. Плоскомордый отогнал обоих пинками, а я спросил у главаря этой банды:
– Что за представление вы тут затеяли?
– Хотели увести ее домой.
– Послушай, приятель, я тебе вот что скажу. Она достаточно взрослая, чтобы решать самой, и, если не желает возвращаться, заставлять ее никто не вправе. Валите отсюда, пока целы.
Он поглядел на меня так, словно собирался объяснить, чем я рискую, становясь на дороге у Владычицы Бурь. Потом пожал плечами и отвернулся. Плоскомордый отпустил тех двоих, которых держал за шиворот, и они принялись приводить в чувство остальных.
Амбер раскрыла было рот, но я велел девушке отправляться в дом. Поговорить можно и потом, когда останемся наедине. Она подчинилась. Слуги Рейвер Стикс потопали прочь, их взгляды не сулили мне ничего хорошего.
– Гаррет, ты, похоже, чему-то научился. Сначала дело, потом разговоры. А им явно хотелось тебя послушать.
Морли Дотс, сидевший на соседнем крыльце, поднялся и присоединился к нам. Мы втроем некоторое время глядели вслед типам в ливреях Владычицы Бурь. Я помалкивал. Наконец Морли протянул мне сложенный листок бумаги. Я посмотрел Дотсу в глаза. Он ничуть не смутился.
На листке было написано: «Лаймен Гамелеон».
– Я о нем слышал. Важная шишка с Холма. Может, объяснишь?
– Просто решил сэкономить твое время. Войска в город гоблинов послал именно он. Между прочим, этот самый Гамелеон – ближайший сосед Владычицы Бурь и ее злейший враг, причем не только в политике. К тому же он – двоюродный брат ее мужа, которого старше на несколько лет.
– Очень интересно. Спасибо, Морли.
– Не за что, Гаррет. – Он помахал рукой и двинулся прочь.
Я прекрасно понял истинную подоплеку его поступка: оказав эту услугу, Морли как бы протянул мне оливковую ветвь.
– Я, пожалуй, тоже пойду, – проговорил Плоскомордый. – Позаботься о мисс да Пена, Гаррет.
Я проводил его взглядом. Что он, черт побери, хотел сказать? Друга Уолдо не поймешь, не разберешь, кто перед тобой – слегка придурковатый малый или закоренелый циник.
Я захлопнул дверь, задвинул засов и огляделся по сторонам.
– Амбер!
– Я в твоем кабинете.
Она сидела в кресле за столом и, похоже, дулась.
– Выше нос, девочка. Все просто замечательно.
– Ты меня подставил.
– Естественно. Справилась бы ты со слугами, если бы я тебя не разозлил?
– Не знаю.
– Лучше послушай, – продолжал я, усаживаясь на край стола. – У нас появился шанс отыскать золото.
– Снова пытаешься меня одурачить?
– Ничего подобного. Шанс, правда, невелик, тем не менее… Все зависит от того, как поведет себя твоя мать. Мне кажется, я знаю, что случилось с частью выкупа, однако найти его будет приблизительно так же легко, как пресловутую иголку в стоге сена. Понадобится время…
– Ты серьезно?
– Да. Хотя действую по наитию. – Дин принес вино и пиво. Поблагодарив его, я прибавил: – Честно говоря, я просто валюсь с ног. Увидимся утром, ладно?
Амбер злорадно усмехнулась.
Что означала ее усмешка, выяснилось очень скоро.
Я не стал запирать дверь в свою комнату. Еще не хватало, в собственном-то доме! Амбер восприняла это как приглашение. В результате я не только увидел ее раньше, нежели рассчитывал, но и не сумел как следует выспаться. Кроме того, мой ночной отдых нарушали беспокойные личности, настырно колотившие в дверь до самого утра.
Я вышел из комнаты на негнущихся ногах. Одолеть сонливость меня заставили доносившиеся из кухни запахи. Когда я спускался по лестнице, в дверь снова забарабанили. Я посмотрел в глазок и увидел уродливую багровую физиономию с разинутым ртом, в котором торчали гнилые зубы.
Я отвернулся и отправился завтракать.
– Дин, мне кажется, с тобой не сравнится ни один из прочих гениев, обитающих в этом доме. – Я погладил себя по животу. – Где ты раздобыл клубнику?
– Ее принесла моя племянница, Мэй. Я три дня продержал ягоды в холоде.
Снова племянницы? Глядишь, и Покойник скоро вспомнит про Слави Дуралейника…
– Пойду посмотрю, чем занимается его милость. – Я выбрался из-за стола. Как ни крути, рано или поздно входную дверь придется открыть… – Амбер, к нам вот-вот пожалует твоя матушка? Не пора ли уносить ноги?
– Я не собираюсь всю жизнь от нее бегать. Мне бы только знать, что есть место, куда я могу в случае чего спрятаться.
– Молодец. Дин, плесни-ка мне чайку.
Дин нахмурился и заворчал. И то сказать, какой-то Гаррет смеет распоряжаться на кухне! Чай он наливал столь долго и тщательно, что я чуть было не плюнул и не ушел. Бред собачий!
С какой стати устраивать из чаепития религиозную церемонию? Ведь сам чай от этого вкуснее не становится, верно?
Некоторые наверняка сочтут меня варваром. Я имею в виду тех, кто недостаточно цивилизован, чтобы выделять изо всех напитков пиво.
Покойник не спал, но его лучше было не трогать, поскольку он готовился к приему гостей. По-моему, он прикидывал, не опровергнет ли Владычица Бурь, которая провела в Кантарде несколько месяцев, теорию насчет Слави Дуралейника.
Я решил последовать примеру Амбер и направился к себе в комнату, чтобы привести в порядок свою внешность.
Покончив с этим, я уселся у окна и стал смотреть на улицу. Там происходили занятные вещи. Слуги Владычицы Бурь бегали вокруг нашего дома, пытаясь избавиться от внимания толпы зевак, которую сами же и собрали.
От аристократов с Холма можно ожидать многого. Обычно они ставят себя выше закона, который запрещает простым смертным вцепляться друг другу в глотки. Однако люди вряд ли потерпят, если кто-то попытается ворваться в частный дом, не имея на руках судебного постановления.
Напади слуги Рейвер Стикс на нас ночью, они бы, возможно, чего-то добились (разумеется, если бы не вмешался Покойник). А теперь было слишком поздно. Если они попробуют, толпа разорвет их в клочья. Будь ты хоть трижды лорд, с настроением народа иногда приходится считаться.