Book.

Иногда Пэн одалживал у эсквайра мухобойку и целый день носился как угорелый между тремя столами. Мухи надоедали ему своей глупой болтовней. Посудите сами, у кого хватит терпения выслушивать целый день подобные глупости:

Говорила мухе муха:

«Нет у вас, соседка, слуха.

Всем известно, извините,

Что фальшиво вы жужжите.

Вам, наверно, в детстве, муха,

Наступил медведь на ухо».

Отвечала мухе муха:

«Постыдились бы вы, муха,

Врать, какая вам охота?

Я всю жизнь жужжу по нотам.

У меня средь прочих мух

С детства абсолютный слух».

Но сказала мухе муха:

«Слушать вас такая мука!

Продолжать не стоит спор,

Не возьмут вас даже в хор.

Каждой жужелице ясно,

Что жужжите вы ужасно».

Тут вмешался майский жук

«Кто здесь искажает звук?

От подобнейшего вздора

Вянут даже МУХОморы.

Это просто стыд и срам.

Я скажу обеим вам,

Обижайтесь, коль хотите,

Но противно вы жужжите!»

Однажды, когда Трикитак охотился за надоедливыми мухами, звякнул колокольчик у двери. Пэн вышел на крыльцо и увидел мальчика рыжего, веснушчатого, лохматого, исцарапанного — славного мальчика, из тех, кого зовут обычно Джонни.

— Тебе чего, муха? — спросил его Пэн, размахивая мухобойкой.

— Могу ли я видеть господина директора, сэр? — спросил вероятный Джонни.

— Я доложу, — сказал Трикитак и исчез за дверью. В комнате он снял с гвоздя канотье и, прежде чем надеть на голову, смахнул им со стола полчища убитых мух. Потом он уселся под табличкой «Директор» и крикнул: — Входи, эй, Джонни!

Мальчик просунул в дверь лохматую рыжую голову.

— Тебя ведь Джонни зовут, не так ли? — спросил Пэн.

— Нет, господин директор, — сказал мальчишка, подходя к столу. — Это раньше меня звали Джонни, а теперь меня зовут МАЛЬЧИККОТОРЫЙЛЮБИТСТОЯТЬВУГЛУИДЛЯЭТОГОСПЕЦИАЛЬНОБЕЗОБРАЗНИЧАЕТ.

— Любопытно, — сказал Трикитак. — Это любопытно. А зачем ты пришел?

— Понимаете, сэр, — начал мальчик и вдруг расплакался: — Биг — мыл — бр-будь-дрр-мрал-драл — … у-у-у…

— Постой-постой, — растерялся Пэн, который очень боялся плачущих детей. — Ты давай… по-человечески…

И он достал из кармана свой любимый носовой платок с нарисованной на нем знаменитой шахматной партией «Белые начинают и дают мат в три хода». Пэн достал этот редкостный носовой платок и, схватив бывшего Джонни за конопатый нос, заставил его высморкаться.

— Понимаете, сэр, — сказал мальчик, — пропал мой Биг. Вы не представляете, сэр, какая это была собака!

— Собака?! — вскричал Трикитак. — Пропала собака?!

Он очень разволновался, потому что:

Пэн Трикитак любил собак.

Известно это всем.

А кошек всяких и мышей

Он не любил совсем.

Пэн Трикитак любил собак,

И все они, похоже,

Его любили тоже.

Вот потому-то Пэн принял это событие близко к сердцу, совсем БЛИЗКО К СЕРДЦУ — в левый карман жилетки.

— Давай по порядку! — велел он.

— Давно-давно, позавчера, к нам из деревни приехала бабушка, — начал рассказывать мальчик, — и сразу все стало шиворот-навыворот. Туда не ходи, это не трогай, там не бегай… В доме поселились какие-то СТЫД и СРАМ…

— А, знаю-знаю, — заметил Пэн, — я знаком был с ними в детстве, Стыд и Срам — занятные ребята, передай им, пожалуйста, привет.

— А сегодня Биг съел шнурки от моих ботинок и разгрыз бабушкину горжетку. Он это сделал не нарочно, а она его вы-ы-гнала… — И Джонни заплакал. — Пропал мой Биг! Если б вы знали, сэр, какая это была собака!

— Да, судя по всему, это была собака из ряда вон выходящая.

— ИЗ РЯДА ВОН ВЫБЕГАЮЩАЯ! — поправил Джонни Трикитака.

— Первым делом, — сказал Пэн, — ты должен написать мне заявление, что у тебя пропала собака. Иди сюда! — Пэн поднялся из-за стола под надписью «Директор» и пересел за стол «Прием находок и заявлений». — Вот бумага, вот карандаш. Пиши:

«Директору стола находок мистеру Пэну Трикитаку от девятого сего месяца насчет пропащей собаки

ЗАЯВЛЕНИЕ

Прошу найти точка. Звали БИГ точка. Очень хорошая точка. Из ряда вон выбегающая подпись Джонни».

— Написал? — спросил он.

— Написал, — ответил МАЛЬЧИККОТОРЫЙЛЮБИТСТОЯТЬВУГЛУИДЛЯЭТОГОСПЕЦИАЛЬНОБЕЗОБРАЗНИЧАЕТ.

Вот это заявление:

— Очень хорошо, — сказал Пэн, прочитав. — Только собак ты рисовать не умеешь. Это не собака, а свинья какая-то.

Он положил заявление в синюю папку «Дело № ___», подумал и сказал:

— Кажется, мне как директору необходимо направить сотрудника Трикитака в командировку по делу о пропавшей собаке Биге… Подожди-ка, Джонни, я только выпишу мне командировку. Тетя Тротти всегда говорила, что у меня КОМАНДИРСКИЕ наклонности. — И он, сев за стол «Директор», резво застрочил что-то по бумаге, на ходу объясняя Джонни: — Понимаешь, я должен потом отчитаться перед собой о командировке. Ты же слышал, в таких случаях говорят: ДАТЬ СЕБЕ ОТЧЕТ.

Трикитак и Джонни вышли на улицу.

— Дело в том, — сказал Пэн, надевая канотье, — что мы отправляемся в командировку к моему большому другу и соседу эсквайру Смиту. Он обязательно посоветует нам, как быть. Он просто мастер ДЕЛО ДЕЛАТЬ.

— А далеко эта КОМАНДИРОВКА? — спросил Джонни.

— Совершенно близко! — успокоил его Трикитак. — Я давно хочу навестить Смита, да все РУКИ НЕ ДОХОДЯТ…

— Так пойдем ногами! — предложил Джонни.

И они пошли. Их обгоняли кебы и прохожие с собаками, с большими собаками и маленькими, с самыми разными собаками, но беда в том, что среди них не было ни одного Бига. Наконец Трикитак сказал:

— Видишь дом из красного кирпича под зеленой крышей? Это мой дом. А рядом, за тем большущим забором, — дом эсквайра Смита.

Трикитак и Джонни долго стучали в калитку, но им никто не открывал. Тогда МАЛЬЧИККОТОРЫЙЛЮБИТСТОЯТЬВУГЛУИДЛЯЭТОГОСПЕЦИАЛЬНОБЕЗОБРАЗНИЧАЕТ перелез через забор и открыл калитку. Трикитак подошел к дому, постучал в окно и сказал:

— Смит, дружище, ведь вы здесь, почему же вы не открываете?