— Насчет натуры мне ясно, — сказал Данилов. — А каков сам предмет спора?
— Украинский язык, — ответил Скибкарь. — Точнее, его знание. Михайловна заявила, что она хоть и никогда не учила украинский, но все-все понимает. Я, как человек, имеющий в Киеве родственников и не раз у них гостивший, выразил сомнение. В итоге мы поспорили. Я дал Михайловне фору в десять слов, но она…
— Мог бы дать и двадцать! — фыркнула Колосова. — А то насел на беременную женщину! Не буду я тебя стричь, и не мечтай…
— Но мы же спорили! — развел руками Скибкарь.
— Я пошутила! — Колосова показала ему язык.
«Спросить или нет? — подумал Данилов, глядя на Колосову. — Пожалуй, попытка не пытка».
Дождавшись, пока Скибкарь уйдет к себе (ушел он нестриженым и слегка обиженным), Данилов спросил у Колосовой:
— Екатерина Михайловна, свободная минутка для приватной беседы найдется?
— Найдется! — кивнула Колосова. — А Сашка все равно сволочь!
— Он хороший, — возразил Данилов, — только с виду суровый…
Вид у Скибкаря, если честно, был не столько суровым, сколько настороженным, словно он каждую секунду ожидал какой-то заподлянки.
Рассказав о сообщениях и звонках от незнакомок, Данилов спросил:
— Интересно, кто бы это мог быть? В истории кафедры, случайно, не было подобных прецедентов?
— Нет, — уверенно ответила Колосова. — А почему сразу кафедра? Почему не какая-нибудь прелестная одноклассница, не трахнутая в девяностом году, после дискотеки?
— Я веду довольно скучный, даже, можно сказать, унылый образ жизни. Дом — работа, работа — дом. В «Одноклассниках» и прочих соцсетях меня нет, любовниц не имеется…
— Боже мой, какой ужас! — посочувствовала Колосова. — Это же не жизнь, а тоска зеленая… Бедняжечка…
— Мне нравится такой образ жизни, — улыбнулся Данилов. — Тихие домашние радости, и все такое… Правда, сейчас у меня большей частью громкие домашние радости, но это неважно. Суть в том, что кроме как здесь, я никому и ничем насолить не мог. Да еще так серьезно, чтобы человек целенаправленно пытался осложнить мое семейное житье-бытье. Это хорошо еще, что у меня жена здоровая на голову, а была бы не очень…
— Так, так, так… — забормотала себе под нос Колосова, прикидывая в уме варианты. — Нет… никто из наших на такое не способен. Во всяком случае, ни за кем ничего такого не замечала, и заподозрить никого не могу… да и кому вы успели насолить?
— Кулешову хотя бы.
— Ой, не смешите! — Колосова махнула рукой. — Андрей Евгеньевич — вредный, злопамятный и мстительный, но на такие тонкие комбинации он не способен! И потом, это же чисто, женское. Разве вы не чувствуете? Ищите даму!
— Кандидатур всего две — Раиса Ефимовна и Яна Зиновьевна, — подумал вслух Данилов.
— Спасибо, что меня вы ни в чем таком не подозреваете, — улыбнулась Колосова. — И правильно — это точно не я. И не Раиса с Янкой. Во-первых, вы с ними не ссорились, во-вторых, они на такое не способны. И женщина будет стараться развести мужчину только в одном-единственном случае: если захочет, чтобы он женился на ней. Не стану вдаваться в подробности и выдавать чужие тайны, но скажу точно — не они. Ищите в другом месте. Может, в вас какая-нибудь прелестная соседка влюбилась? И начала усердно расчищать себе дорогу…
— С ними у меня большой дефицит, — усмехнулся Данилов. — И повода я никому не давал. И мне никто и никаких намеков не делал.
— Возможно, она стесняется, — предположила Колосова. — А может, хочет действовать наверняка — развести и потом уже намеки делать. Чтобы зернышки в подготовленную почву упали. Так больше шансов… Интересная история. Вы мне потом расскажите, чем дело кончится, ладно? И кто вас так любит?
— Непременно, — пообещал Данилов. — Раз уж сказал «а», то как без «бэ»? Только строго между нами, ладно?
— Ладно-прохладно-мармеладно! — пообещала Колосова. — А все-таки все вы, мужики, одним миром мазаны! Считаете нас сплетницами. Можно было и не предупреждать, разве я без понятия…
Данилов устыдился, попросил прощения и тут же его получил. Короче говоря, разговор закончился ничем.
Но интрига тем не менее продолжалась.
— Данилов! Это случилось! — объявила с порога Елена. — Только что! За десять минут до твоего прихода!
— Маша сказала первое слово или Никита объявил, что женится? — предположил Данилов. — А что мы так шумим? Маша не спит?
— Я ей поставила музыку, пусть развивается, заодно и отдохнем немного друг от друга. Данилов, мне только что звонила твоя любовь! Настоящая!
— Ух ты! — восхитился Данилов. — Настоящая, говоришь…
Из спальни, перекрывая тихие звуки фортепиано-скрипичной классики, донесся истошный вопль. Прослушивание музыки можно было считать законченным.
Умывшись и переодевшись в домашнюю одежду — джинсы и футболку (санитарный режим с рождением дочери стал очень строгим), Данилов явился в спальню. При виде отца Мария Владимировна заулыбалась, издала какие-то бодрые звуки (сам Данилов думал, что это и есть агуканье) и протянула к нему ручонки.
— Иди сюда, красавица, погуляем.
Данилов забрал Машу и начал расхаживать с ней по комнате.
— Что это у нас? Это у нас полка. А на ней — что? На полке книжки. А это у нас телевизор! Папа уже забыл, как он включается…
— Конечно, — ехидно поддела Елена. — Если у человека есть настоящая любовь, то ему уже не до него.
— Ты не иронизируй, — попросил Данилов, останавливаясь посреди комнаты. — Маша, давай вместе строго посмотрим на маму и скажем ей: «Так низзя!»
— Гым! — оживилась Мария Владимировна.
— Так нельзя! — поправила Елена. — Я прошу не сюсюкать с ребенком и не коверкать слова! А то она так и будет говорить, когда вырастет. Все же закладывается в раннем детстве!
— Маш, что в тебя уже заложилось? — спросил Данилов, легонько встряхивая дочь. — Надеюсь, что хорошее?
Дочь ничего не ответила. Зато наконец-то начала рассказывать Елена:
— Звонок на домашний. Я снимаю трубку и слышу: «Але, это квартира Владимира Данилова?» — Говорю: «Да», — тоже не здороваюсь. «А это его жена?» — «Жена, — говорю, — она самая». И тут она мне выдает, причем довольно вежливо: «Не хотелось бы вас огорчать, но ваш муж любит меня, а с вами живет исключительно из жалости. К сожалению, это так». «К чьему, — говорю, — сожалению? Моему или вашему?» — «К вашему. Он не может сказать вам, боится, что вы неадекватно воспримете эту новость, поэтому я решила сама позвонить…» Очень, кстати, натурально держалась девушка, не переигрывала. Я позволила себе рассмеяться (ну, сколько можно сдерживаться-то?) и говорю: «Все нормально, милая незнакомка. Если он вас любит, то забирайте его на здоровье… при желании можете жить у нас, комнатка молодоженам всегда найдется!»