Слегка взмахнув бутылкой в знак того, что пью за здоровье присутствующих, я опрокинул ее. Остатки янтарной жидкости, миновав губы, которые уже потеряли чувствительность, прожгли мне внутренности до самого желудка.
— О боже мой, Трэв! — нахмурился Шепли. — Теперь я надеюсь, что ты вырубишься до того, как Эбби вернется. Встречать ее в таком состоянии тебе совершенно не к чему.
На улицу въехала машина и остановилась под нашими окнами. По звуку двигателя я сразу же понял, что это «порше» Паркера. По моей физиономии растеклась пьяная улыбка.
— Не собираюсь я вырубаться! Сейчас ведь начнется самое интересное!
Мерик настороженно уставилась на меня:
— Трэв… ты же обещал!
Я кивнул:
— Да, да. Я помню. Просто помогу ей вылезти из машины.
Мои ноги были на своем месте, но я их не чувствовал. Опираясь, чтобы не упасть, на спинку дивана, я все-таки встал и добрался до двери. Когда я уже взялся за ручку, Америка ласково накрыла мои пальцы ладонью:
— Я с тобой. Прослежу, чтобы ты случайно не нарушил своего обещания.
— Неплохая идея, — сказал я и, едва оказавшись за дверью, почувствовал, как внутри все горит от смеси виски с адреналином.
С лестницы было видно, как «порше» качнулся на месте. Стекла запотели. Несмотря на тогдашнее свое состояние, я в одну секунду очутился внизу: даже не знаю, откуда у меня взялась эта прыть. Америка вцепилась в мою рубашку: не ожидал такой силы от такого маленького существа.
— Трэвис! — громко прошипела она. — Для начала попытайся успокоиться: Эбби не позволит ему зайти слишком далеко.
— Я только проверю, все ли с ней в порядке, — сказал я и, подойдя к машине Паркера, с такой силой саданул ребром ладони по стеклу, что даже удивился, как оно не разбилось.
Изнутри дверцу не открыли. Тогда я открыл ее снаружи. Эбби заерзала, одергивая платье. Ее прическа была помята, а с губ стерся блеск. По этим верным признакам я сразу понял, чем они с Хейсом занимались.
Лицо Паркера окаменело.
— Какого черта, Трэвис?!
Я сжал кулаки. Америка предостерегающе положила руку мне на плечо.
— Пойдем, Эбби. Нужно поговорить, — сказала она.
Голубка несколько раз недоумевающе моргнула:
— О чем?
— Просто пойдем, и все! — отрезала Мерик.
Эбби взглянула на Паркера:
— Извини, мне пора.
Он рассерженно покачал головой:
— Все в порядке. Иди.
Я подал Голубке руку, помогая выйти, и пинком захлопнул дверцу. Эбби быстро развернулась и, встав между мной и машиной, толкнула меня в плечо:
— Что это на тебя нашло? Прекрати!
«Порше» с визгом отъехал от парковки. Я вытащил из кармана пачку сигарет и закурил:
— Ты иди домой, Мерик.
— Пойдем, Эбби.
— Нет, останься, пожалуйста, Эбс, — сказал я с нажимом на последнем слове.
Так называл ее Паркер. И как он умудрялся с умным лицом произносить это нелепое сочетание звуков!
Голубка неохотно согласилась задержаться, кивнув Америке, чтобы та поднималась в квартиру. Я посмотрел на Эбби, раз или два затянувшись сигаретным дымом. Она скрестила руки:
— Зачем ты к нам вломился?
— Ты еще спрашиваешь зачем? Затем, что он лапал тебя под окнами моего дома.
— Я просто живу с тобой в одной квартире, и только. Что и с кем мне делать, я решаю сама.
Я бросил сигарету на асфальт.
— Ты заслуживаешь лучшего, Голубка. Не позволяй ему трахнуть тебя в машине как какую-то дешевку.
— Я не собиралась заниматься с ним сексом!
Я указал рукой на пустое место, где несколько минут назад стоял «порше» Паркера:
— Чем же ты тогда, интересно, собиралась с ним заниматься?
— Трэвис, а что, разве нельзя просто целоваться, трогать друг друга? По-твоему, обязательно сразу к делу, да?
В жизни не слыхал ничего глупее.
— А какой в этом смысл?
Звуки те же, как когда занимаешься сексом. Опасность подхватить гонорею та же. А по сути — сплошное разочарование.
— Многие люди видят в этом смысл. Особенно если они встречаются как парень с девушкой.
— У вас все стекла запотели, машина ходуном ходила. Откуда мне было знать, что вы не…
— Может, просто не стоило за мной шпионить?
Шпионить за ней? Черт! Она же прекрасно знает, что из нашей гостиной слышно каждую проезжающую машину! Чтобы облизываться с парнем, которого я на дух не переношу, могла бы и другое место найти! Не обязательно было делать это прямо у меня под дверью! Я провел руками по лицу, стараясь подавить ярость:
— Голубка, я так больше не могу. Я чувствую, что схожу с ума.
— Как — так? Чего ты больше не можешь?
— Если ты с ним спишь, то я не хочу этого знать. Я надолго угожу за решетку, если выясню, что он… Просто не говори мне, и все.
— Трэвис! — вскипела она. — Да как у тебя только язык повернулся такое сказать! Это для меня слишком важный шаг!
— Все вы так говорите.
— Я не знаю, что там говорят те шлюхи, с которыми ты имеешь дело. Не знаю и знать не хочу. Я только про себя сказала, — она прижала руку к груди, — а я не… Уф! Все, закрыли тему.
Она хотела уйти, но я поймал ее за локоть и заглянул ей в лицо:
— Чего ты «не…»? — Даже в своем тогдашнем состоянии я понял, что она имеет в виду. — Ты девственница?
— Даже если и так, не твое дело! — вспыхнула она.
— Вот почему Америка была уверена, что у вас не зайдет слишком далеко!
— Все четыре класса старшей школы я встречалась с одним парнем. Он был баптистом, мечтал стать пастором и работать с молодежью. У нас о подобных вещах даже речи быть не могло.
— Встречалась с пастором? Прекрасно! И чем же закончилось ваше героическое воздержание?
— Он хотел, чтобы мы поженились и остались в… Канзасе. А я уехала.
Я не мог поверить в то, что говорила Эбби. Почти девятнадцать лет, и все еще девственница? В наше время это просто неслыханно! Кажется, я не встречал ни одной целки с тех пор, как стал старшеклассником.
Я взял ее лицо обеими руками:
— Девственница, говоришь? А по тому, как ты танцевала со мной в клубе, этого не сказать.
— Очень смешно! — буркнула она, решительно направляясь к лестнице.
Я тоже стал подниматься, споткнулся и упал, ударившись локтем о край бетонной ступеньки. Боли не чувствовалось. Истерически хохоча, я перевернулся на спину.