— Я тебя тоже не понимаю. На первый взгляд ты типичный университетский сердцеед, но пока у нас все идет не так, как было обещано в рекламном буклете для абитуриенток.
Я не мог не обидеться, хотя и знал, что она сказала правду.
— Со мной такое в первый раз. Раньше девчонки никогда не спали со мной, чтобы от меня отделаться.
— Ты все неправильно понял, Трэвис.
Я завел мотоцикл и, не говоря больше ни слова, выехал на дорогу. Путь назад в «Морган» показался мне тягостным. Мысленно я продолжал обдумывать решительный разговор с Эбби, взвешивая все за и против. Пальцы окоченели от холода, но я ехал медленно, оттягивая тот момент, когда Голубка все узнает и насовсем меня бросит.
Наконец мы все-таки подъехали к крыльцу общежития. Я чувствовал себя так, будто мои нервы искромсали, обожгли на открытом огне, а потом и вовсе бросили неряшливой кровоточащей массой. Эбби сошла с мотоцикла. Увидев ее грустное лицо, я внутренне запаниковал: она могла послать меня к черту, прежде чем успею что-нибудь сказать.
Я проводил Голубку до дверей, она достала ключи. Голова ее была опущена. Тут я не выдержал: осторожно взяв Эбби за подбородок, приподнял его и стал терпеливо ждать, когда она посмотрит мне в глаза.
— Он целовал тебя? — спросил я, дотрагиваясь большим пальцем до ее мягких губ.
Она высвободилась:
— Ты, как никто, умеешь под конец все испортить.
— А было что портить? Ты сегодня хорошо провела время?
— Мне всегда хорошо, когда я с тобой.
Я опустил глаза и нахмурился:
— Он тебя целовал?
— Да, — раздраженно вздохнула Эбби.
Я зажмурился, зная, что мой следующий вопрос может повлечь за собой катастрофу:
— И все?
— Это тебя не касается! — отрезала Голубка, распахивая дверь.
Я захлопнул ее и преградил Эбби путь:
— Я должен знать!
— Нет, не должен, Трэвис.
Она толкнула меня локтем и попыталась пройти.
— Голубка…
— Думаешь, раз я больше не девственница, то буду ложиться подо всех желающих? Спасибо тебе! — выпалила Эбби, пихая меня в плечо.
— Я такого не говорил, черт возьми! Просто думал, что имею право хотя бы на несколько часов душевного спокойствия!
— Какое дело твоей душе до того, сплю я с Паркером или нет?
— Неужели ты действительно не понимаешь? По-моему, всем, кроме тебя, это уже давным-давно ясно!
— Значит, я идиотка. А вот ты, как я погляжу, сегодня в ударе. — Эбби потянулась к дверной ручке.
Я схватил Голубку за плечи. Она опять была в своем репертуаре: делала вид, будто ничего не помнит. Я решил, что пора открывать карты:
— Я просто с ума по тебе схожу…
— С ума ты действительно сходишь! — огрызнулась Эбби, вырываясь.
— Всю дорогу обдумывал, как тебе это сказать, так что теперь выслушай меня, пожалуйста.
— Трэвис…
— Вижу, мы запутались. Я импульсивный, вспыльчивый. Ты забралась ко мне под кожу, как еще не делала ни одна другая девушка. Ведешь себя так, будто меня ненавидишь, а в следующую секунду кажется, что я тебе нужен. Я вечно все порчу, и я недостоин тебя, но… Черт подери, я тебя люблю! Эбби, я никого и ничего еще так не любил! Когда ты рядом, мне не нужно ни денег, ни бухла, ни драк, ни девиц на одну ночь… Мне нужна только ты. Только о тебе я думаю. Только о тебе мечтаю. Только тебя хочу.
Несколько секунд Голубка молча переваривала мои слова. Она подняла брови и обескураженно поморгала. Я взял ее лицо обеими руками и посмотрел в глаза:
— Так ты с ним спала?
Бросив на меня искрящий взгляд, Эбби помотала головой. Тогда я, не раздумывая, примагнитился к ней губами. Она не оттолкнула меня, даже наоборот — щекотнула языком и крепче прижала к себе, схватив за футболку. Невольно издав протяжный стон, я обнял Голубку.
Наконец мы отслонились друг от друга, тяжело дыша. Я получил ответ на свой вопрос.
— Позвони Паркеру. Скажи, что больше не хочешь его видеть. Что ты теперь со мной.
Эбби закрыла глаза:
— Я не могу быть с тобой, Трэвис.
— Но почему?!
Я выпустил ее из рук. Она покачала головой. Я уже миллион раз убеждался в том, что она совершенно непредсказуема. Но этот поцелуй явно не был дружеским, и явно за ним стояла не только жалость. Отсюда я мог сделать лишь один вывод:
— Просто невероятно. Единственная девушка, которую я хочу, не хочет меня.
Она подумала, потом заговорила:
— Когда мы с Америкой сюда приехали, у меня было ясное представление о том, какой должна стать моя жизнь. Точнее, о том, какой она не должна становиться. Драки, азартные игры, алкоголь… все это я решила оставить в прошлом. Когда ты, изукрашенный татуировками, обнимаешь меня, трудно тебе противиться, но я чувствую, будто не уезжала за сотни миль от дома.
— Я знаю, ты заслуживаешь лучшего. Думаешь, я этого не понимаю? Но если есть на свете женщина, созданная для меня, то это ты. Я сделаю все, чего ты ни потребуешь, слышишь, Голубка? Я все сделаю!
Она отвернулась, но я не сдавался. Наконец-то мне удалось вызвать ее на разговор, и, если сейчас дам ей уйти, другого такого шанса может не представиться. Я придержал дверь, не позволяя Эбби ее открыть.
— Я перестану участвовать в боях, как только окончу университет. И больше ни капли в рот не возьму. Ты будешь со мной счастлива, Голубка. Если ты в меня поверишь, я все смогу.
— Я не хочу, чтобы ты менялся.
— Тогда скажи, что мне делать. Скажи, и я сделаю, — умолял я.
— Можно позвонить с твоего мобильного? — спросила Эбби.
Я нахмурился, не совсем уверенный в том, что знаю, зачем ей мой телефон.
— Конечно.
Вытащив сотовый из кармана, я протянул его Голубке. Она набрала номер и закрыла глаза, ожидая ответа.
— Извини, что разбудила, — проговорила Эбби, запинаясь, — но это срочно. Я… не смогу поужинать с тобой в среду.
Она позвонила Паркеру. У меня задрожали руки: я испугался, что сейчас она попросит его приехать, защитить от меня или что-нибудь в этом роде.
— Мы вообще не сможем больше встречаться, — продолжала Голубка. — Я влюблена в Трэвиса. Я в этом уверена.
Земля перестала крутиться. Я попытался воспроизвести внутри себя последние слова Эбби. Я не ослышался? Она действительно сказала то, о чем я подумал, или это была галлюцинация?
Голубка вернула телефон и с видимым усилием подняла на меня глаза.
— Положил трубку, — хмуро сказала она.