— Это будет мой последний бой.
В ответ молчание. Я представил себе, как у Адама заходили желваки. Он много раз говорил, что Эбби портит ему бизнес, и теперь наверняка будет проклинать ее за мой уход с арены. Наконец он спросил:
— Она придет?
— Еще не знаю.
— Лучше оставь ее дома, Трэвис. Если это действительно твой последний бой, мне нужно, чтобы ты думал только о деле.
— Я не могу ее не взять, а Шепли уезжает из города.
— Давай без глупостей! Я серьезно.
— Хорошо, я тебя понял.
Адам вздохнул:
— Если без нее никак нельзя, то позвони Тренту. Глядишь, тогда тебе будет спокойнее и ты сможешь сконцентрироваться.
— Хм… А это, кстати, неплохая мысль, — сказал я.
— Обдумай все как следует. И позвони мне.
Пока я говорил с Адамом, Эбби не сводила с меня глаз.
— Если выиграю, можно будет заплатить за квартиру за восемь месяцев вперед. Драться буду с Джо Сэвиджем. Он хочет идти в профессионалы.
— Ты видел его на ринге? — спросил Шепли, подойдя к нам почти вплотную.
— Один раз, в Спрингфилде. Сильный парень.
— Наверняка не такой сильный, как ты, — сказала Эбби.
Я наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Если хочешь, Трэв, могу остаться дома.
— Нет, — покачал я головой.
— Не хочу, чтобы тебя разукрасили, как в прошлый раз, из-за того что я рядом и ты обо мне беспокоишься.
— Нет, Голубка.
— Я буду тебя ждать, не лягу спать, пока не вернешься, — улыбнулась она так неестественно, что это только укрепило мою решимость.
— Я позвоню Тренту. Он единственный, кому я могу тебя доверить. Если ты будешь с ним, я спокойно сосредоточусь на бое.
— Ну спасибо тебе, братец, — проворчал Шепли.
— Старик, у тебя был шанс, — ответил я полушутя-полусерьезно.
Шепли скривился. Он мог дуться на меня сколько угодно, но я сказал правду: тогда в «Хеллертоне» он не уследил за Голубкой. Будь он начеку, ничего бы не случилось, и мы все это понимали. Девчонки клялись, что он не виноват, но я-то знал: он смотрел на арену, а не на Эбби.
Слава богу, все обошлось относительно благополучно. Если бы Итану удалось сделать то, что он замышлял, сидел бы я сейчас в тюрьме за убийство. Шепли несколько недель приставал к Эбби с извинениями. Наконец я отвел его в сторону и велел успокоиться. Проку от этих угрызений совести не было никакого, а лишний раз вспоминать неприятные моменты не хотелось.
— Твоей вины тут нет. Ты же стащил его с меня, разве не помнишь? — сказала Эбби и, дотянувшись до Шепли через Мерик, похлопала его по плечу. Потом повернулась ко мне. — Когда бой?
— На следующей неделе. Точно пока не известно. Я хочу, чтобы ты там была. Ты нужна мне.
Не будь я эгоистичной свиньей, настоял бы на том, чтобы Голубка сидела дома. Но мой эгоизм и мое свинство ни у кого не вызывали сомнений: эти свойства своей натуры я неоднократно показывал. Желание знать, что рядом Эбби Эбернати, брало во мне верх над разумом. Так было раньше, и, наверное, так будет всегда.
Голубка улыбнулась и положила подбородок мне на плечо:
— Я приду.
У Эбби оставалось еще одно занятие. Я проводил ее, поцеловал на прощание и направился к «Моргану», где должен был встретиться с Америкой и Шепли. Кампус быстро пустел. Я закурил, отойдя от центрального входа за угол, потому что не хотел, чтобы на меня каждые три минуты наскакивали однокурсники с чемоданами или бельем для стирки.
Я достал из кармана телефон, набрал номер Трента и стал встревоженно слушать гудки. Включилась голосовая почта, и я сказал:
— Трент, это я. У меня к тебе огромная просьба. Дело срочное. Перезвони, как только сможешь. Пока.
В тот момент, когда я нажал отбой, из-за стеклянной двери общаги появились Шепли и Мерик. У каждого в руках было по две сумки.
— Вы, кажется, уже совсем готовы к путешествию.
Шеп улыбнулся. Лицо Америки осталось неподвижным.
— Да ладно тебе! Они совсем не страшные. — Я легонько ткнул ее локтем, но она продолжала хмуриться.
— Когда приедем, ей сразу полегчает, — сказал Шепли, не столько убеждая меня, сколько успокаивая свою девушку.
Я помог им погрузить сумки в багажник «чарджера», и мы стали ждать Эбби. Она должна была подойти к общаге, как только сдаст зачет.
Я натянул шапку на уши и зажег сигарету. Трентон до сих пор не отзвонился, и я стал беспокоиться, что он не сможет меня выручить. Близнецы укатили в Колорадо с бывшими однокурсниками, друзьями по «Сигме Тау». А больше я бы никому Голубку не доверил.
Несколько раз затянувшись, я стал прокручивать в голове возможные причины молчания Трентона. Потом в очередной раз подумал, как эгоистично с моей стороны настаивать, чтобы Эбби пришла туда, где ей может что-то угрожать. Но для победы мне нужно было полностью сосредоточиться, а это зависело от двух вещей: присутствия Эбби и ее безопасности. Если Трентон не позвонит или позвонит и откажется помочь, придется отменить бой. Другого выхода я не видел.
Я так разволновался, что и сам не заметил, как докурил всю пачку. Затягиваясь последней сигаретой, взглянул на часы: Эбби пора бы уже вернуться с занятия. Как только я об этом подумал, она меня окликнула.
— Привет, Голубка.
— Все в порядке?
— Теперь да, — сказал я, прижимая ее к себе.
— Ты чем-то расстроен?
— Столько забот навалилось, — вздохнул я.
Эбби дала понять, что не удовлетворена ответом, и я продолжил:
— Эта неделя, бой… К тому же неясно, с кем тебя оставить…
— Я же тебе говорила: могу вообще не приходить.
— Ты нужна мне там, Голубка.
Я бросил окурок на землю, посмотрел, как он дотлевает в глубоком отпечатке чьей-то ноги на снегу, и взял Эбби за руку.
— Ты связался с Трентом? — спросила она.
— Жду, когда он перезвонит.
Америка открыла окно и высунула голову из машины:
— Побыстрее, а то мы тут замерзнем к чертовой матери!
Я улыбнулся и открыл перед Эбби дверцу «чарджера». Мы сели и поехали. Пока я глядел в окно, Шепли с Америкой в сто первый раз прокручивали один и тот же разговор, который у них начался, когда он, Шеп, решил познакомить свою девушку с родителями. Как только мы затормозили возле нашего дома, у меня зазвонил телефон. На экране высветилось имя брата.
— Трент, что за фигня? Я же звонил больше часа назад! На тебя не похоже, чтобы так увлекался работой!
— Извини. Я действительно долго не перезванивал. Был у Кэми.