После тихих зимних месяцев, когда туристы были редкими гостями в этом районе, станция «Энджел» буквально расцвела. Теперь по вечерам метро извергало из себя бесконечные толпы людей. Большинство из них выглядело вполне состоятельными. К сожалению, были и другие.
Те, кому приходилось жить на улицах Лондона, со временем развивают в себе нечто вроде внутреннего радара: он позволяет вычислить людей, которых лучше избегать любой ценой. На моем радаре такой человек стал регулярно мигать с половины шестого до семи вечера — в то время, когда торговля шла лучше всего.
Я уже видел его раньше, всего несколько раз и издалека. Он производил неприятное впечатление. Я, конечно, тоже выглядел не самым лучшим образом, но этот парень просто поражал своей худобой. Судя по всему, он спал на улице. Кожа у него была обветренной и в каких-то пятнах, одежда покрыта коркой грязи. Но не это привлекло мое внимание, а его собака — огромный ротвейлер черно-коричневого окраса. Я сразу понял, что характер у пса не сахар. Эта парочка словно сошла с иллюстрации из книги «Оливер Твист», на которой был изображен Билл Сайкс со своей собакой по кличке Бычий Глаз. Одного взгляда хватало, чтобы понять: свяжешься с ними — и неприятностей не избежать.
Как-то вечером парень с собакой пришел к метро и разговорился с несколькими скользкими на вид типами, которые сидели там почти час, лениво потягивая пиво. Мне они сразу не понравились.
Ротвейлер заметил Боба и принялся натягивать поводок, чтобы добраться до кота. Пока парню удавалось контролировать собаку, но все понимали, что долго он ее не удержит. К тому же его больше интересовал разговор с теми парнями… и их пиво.
Мы с котом уже собирали вещи, чтобы пойти домой. Появление парня с собакой заставило меня поторопиться. Мне не давала покоя дурное предчувствие — и ротвейлер. Я хотел как можно скорее убраться подальше.
Когда я укладывал в рюкзак оставшиеся номера журнала, раздался громкий злобный рык. То, что произошло потом, я видел будто в замедленной съемке. Что-то черно-коричневое бросилось к нам с Бобом. Похоже, хозяин собаки не закрепил толком поводок, и ротвейлер все-таки вырвался. Ни о чем не думая, я инстинктивно кинулся защищать Боба и бросился наперерез собаке. Не успел я опомниться, как она сшибла меня с ног. Падая, я умудрился схватить ее в охапку, поэтому секунду спустя мы уже катались по земле. Проклиная все на свете, я отпихивал голову пса, чтобы он не смог меня укусить, но силы были неравны.
Ротвейлеры — крупные собаки с железной хваткой; один Бог знает, что сделал бы со мной этот пес, затянись наше сражение еще на пару секунд. К счастью, за своими криками я различил голос другого человека, и невидимая сила начала оттаскивать собаку прочь.
— Пусти его, тупая псина! — орал хозяин ротвейлера, отчаянно натягивая поводок.
Затем он принялся бить собаку по голове каким-то тупым предметом. Не знаю, что именно попалось ему под руку, но звук был не самый приятный. В другой ситуации я бы стал переживать за здоровье пса, но в тот момент меня волновала только безопасность Боба. Должно быть, кот здорово перепугался, увидев несущегося на него ротвейлера. Я повернулся, чтобы проверить, как он там, и обнаружил, что кота на его обычном месте нет. Оглядевшись по сторонам — вдруг кто-нибудь из знакомых подобрал рыжего, чтобы защитить или успокоить, — я понял, что Боб пропал.
Тут до меня дошло, как именно это случилось. Стопка журналов лежала под скамейкой неподалеку от нашей точки. Поводок Боба туда не дотягивался, поэтому, торопясь убраться подальше от ротвейлера и его хозяина, я рискнул отцепить его от своего пояса. Всего на пару секунд, но этого хватило. Ротвейлер, должно быть, заметил, что я отпустил кота, и решил, что настал подходящий момент для нападения.
Меня захлестнула паника.
Несколько человек подошли, чтобы спросить, все ли со мной в порядке.
— Все нормально, — отмахнулся я, хотя на самом деле это было не так. — Кто-нибудь видел Боба?
Тело болело после падения, ротвейлер успел искусать мне руки, но в тот момент меня волновала только судьба рыжего. Наша постоянная покупательница, дама средних лет, часто приносившая Бобу угощение, видела, что случилось.
— Боб побежал в сторону Камден-Пэсседж, — сказала она. — Пыталась схватить его за поводок, но он увернулся.
— Спасибо, — поблагодарил я, забрасывая рюкзак за спину и устремляясь вслед за котом.
Я сразу вспомнил, как Боб сбежал от меня на площади Пикадилли. Теперь все было куда серьезнее: тогда кота напугал человек в дурацком костюме, а сегодня его жизни действительно угрожала опасность. Если бы я не вмешался, ротвейлер напал бы на Боба, в этом нет никаких сомнений. Кто знает, что подумал рыжий, увидев несущегося на него пса? Может, ротвейлер напомнил ему кого-то из прошлой жизни? Я не представлял, что чувствует сейчас мой кот, но был уверен, что он напуган и растерян не меньше меня.
Добежав до Камден-Пэсседж, я принялся звать Боба и, естественно, привлек внимание людей, стоявших у пабов, баров и ресторанов.
— Кто-нибудь видел рыжего кота с поводком? — с надеждой обратился я к ним. — Он должен был бежать оттуда… — И я махнул в сторону станции метро.
Но люди лишь пожимали плечами, кто-то равнодушно, кто-то с намеком на сочувствие во взгляде.
Мне оставалось надеяться, что Боб, как и в прошлый раз, попытается укрыться в магазине. К сожалению, рабочий день подходил к концу и почти все они уже были закрыты. По вечерам здесь радовали клиентов только бары, кафе и рестораны. Так что проку от моих поисков пока было немного. Я продолжал расспрашивать прохожих, но безрезультатно. Если Боб прошел Камден-Пэсседж до конца, то, скорее всего, он уже добежал до Эссекс-роуд, которая ведет в Далстон. Рыжий бывал в этих местах прежде, но никогда ночью и сам по себе.
Я уже начал отчаиваться, когда в конце улицы, неподалеку от сада Айлингтон-Грин, встретил женщину, которая вернула мне надежду.
— Да, я видела рыжего кота в той стороне… — Она махнула рукой, и я убедился, что иду в верном направлении. — Мчался со всех ног и останавливаться не собирался. Судя по всему, бежал к главной дороге, той, за которой начинается сад.
Добежав до конца Камден-Пэсседж, я огляделся. Боб обожал Айлингтонский сад и нередко использовал его в качестве туалета. К тому же неподалеку оттуда останавливались знакомые нам ветеринарные фургоны, так что это место стоило тщательно осмотреть. Я быстро перешел дорогу и выбежал на знакомую лужайку: кусты вокруг нее особенно нравились Бобу. Присев на колени, я заглянул в заросли, тщетно пытаясь что-либо рассмотреть: было уже темно, и я свои-то руки с трудом различал. Оставалось надеяться, что в глубине кустов заблестят кошачьи глаза.
— Боб, дружище, ты здесь?
Тишина.
Я дошел до другого конца сада и снова позвал кота. Но, кроме недовольных стенаний пьянчужек, засидевшихся на скамейке, и шума проезжающих мимо машин, не услышал в ответ ничего. Выйдя из сада, я оказался перед большим книжным магазином «Waterstones». Мы с Бобом заглядывали туда время от времени, и продавцы всякий раз приходили от рыжего в полный восторг. Я понимал, что цепляюсь за соломинку, но вдруг Боб и правда решил спрятаться среди книг?