В магазине было тихо; среди стеллажей бродили всего несколько припозднившихся покупателей, и продавцы уже готовились к закрытию. Я узнал даму за прилавком, одну из преданных поклонниц Боба. Поскольку к тому моменту я уже изрядно вспотел, тяжело дышал и выглядел очень взволнованным, она сразу поняла, что случилось что-то плохое.
— Ты в порядке? — спросила она.
— Я потерял Боба. На нас бросилась собака, и он убежал. Он сюда не приходил?
— Нет, я не видела. — Дама обеспокоенно оглянулась. — Хотя была здесь все время. Но давай я спрошу на втором этаже — может, он туда проскользнул?
Дама схватила телефонную трубку и связалась с другим отделом.
— Вы там кота, случайно, не видели? — спросила она и медленно покачала головой в ответ на слова невидимого собеседника. Этот жест был выразительнее всяких слов. — Мне, правда, очень жаль… Но если он вдруг сюда придет, мы за ним обязательно присмотрим.
— Спасибо, — вздохнул я.
Только выйдя из магазина на темную улицу, я наконец осознал, что случилось. Я потерял Боба.
Я был раздавлен. Следующие несколько минут я стоял, глядя в пространство, и никак не мог сообразить, что же делать дальше. Для очистки совести дошел до конца Эссекс-роуд, но уже не заглядывал ни в кафе, ни в рестораны, понимая, что Боб туда не сунется.
Мы ходили этой дорогой каждый день — и каждый вечер возвращались по ней домой. Мимо проехал автобус до Тоттенхэма; в моем измученном мозгу возникла шальная мысль: а вдруг он… Да нет, не может быть! Или может?
На ближайшей остановке стоял дорожный инспектор. Я спросил, не видел ли он кота, садящегося в автобус, поскольку искренне верил, что у меня действительно чрезвычайно умный кот. Но инспектор посмотрел на меня так, будто я спросил, не видел ли он, как в автобус садятся инопланетяне. Покачал головой и отвернулся.
Я знал, что коты обладают великолепно развитым чувством направления и без труда находят дорогу домой. Но отсюда до Тоттэнхема было три с половиной мили, и путь пролегал через не самые благополучные районы Лондона. Вряд ли Боб сумеет добраться до нашей квартиры. К тому же мы никогда не ходили сюда пешком, всегда ездили на автобусе. Поэтому на самостоятельное возвращение кота не стоило и рассчитывать.
Следующие полчаса я бродил по Эсскес-роуд и пытался собраться с мыслями. Я убеждал себя, что, даже если Боб убежал далеко, его обязательно кто-нибудь узнает. Ведь он был в некотором роде местной знаменитостью! А даже если рыжего найдет человек, ни разу в жизни о нем не слышавший, то он заметит у кота микрочип, а это значит, что в специальной базе данных есть информация о его хозяине. Правда, не факт, что нашедший Боба станет утруждать себя обращением в национальный центр микрочипирования…
Едва я успокоился, как снова накатил приступ паники. Может, именно это случилось с рыжим два года назад? Может, именно так он оказался в моем подъезде в тот весенний вечер? Вдруг сегодняшние события послужат спусковым крючком и он решит, что пришла пора двигаться дальше? Я чувствовал себя так, будто ротвейлер не руки мои погрыз, а душу. Разум твердил: «С Бобом все будет в порядке, он обязательно вернется», но иррациональная часть сознания предпочитала биться в истерике и отчаянно вопить: «Он пропал, пропал навсегда, ты больше его никогда не увидишь!»
На улице к тому времени окончательно стемнело, а на Айлингтон-Хай-стрит образовалась обычная вечерняя пробка. Так и не решив, что делать, я побрел в сторону Далстона: Бэлль жила неподалеку оттуда, а я уже понял, что не выдержу, если останусь один в тот вечер.
Проходя мимо аллеи, я краем глаза заметил мелькнувший хвост. Худой, черный, он никак не мог принадлежать моему коту, но я дошел до такого состояния, что для меня уже не было никакой разницы.
— Боб! — закричал я, бросаясь в темноту.
Естественно, никакого Боба там не было. Откуда-то донеслось протяжное мяуканье, но мой кот мяукал совсем иначе… Подождав пару минут, я пошел дальше.
К тому времени пробка почти рассосалась, и на улице стало неожиданно тихо. Я обратил внимание на звезды, сиявшие над головой. Конечно, лондонское звездное небо не сравнить с австралийским, но зрелище все равно было впечатляющим. Несколько недель назад я любовался звездами в Тасмании. И всем говорил, что возвращаюсь в Лондон, чтобы заботиться о Бобе. «Молодец, отличная работа!» — ехидно подумал я.
На секунду или две я задумался, не стала ли моя поездка в Австралию косвенной причиной сегодняшних событий. Может, из-за того, что я пропал на шесть недель, Боб отвык от меня? Или во время разлуки кот начал сомневаться в моей преданности? Вдруг, когда ротвейлер сорвался с поводка, Боб решил, что больше не может на меня полагаться? От этих мыслей мне хотелось кричать…
Когда вдали показались окна квартиры Бэлль, я почти плакал. Что я буду делать без Боба? Мне никогда не найти такого друга… И тогда это случилось. Впервые за долгое время я испытал непреодолимую потребность в дозе. Я попытался отогнать мысли о наркотиках, но подсознание уже вступило в игру. Противный голосок внутри твердил, что, если Боб не вернется, я не смогу побороть наркозависимость, поэтому не стоит стараться, лучше сдаться сразу и заглушить боль…
Бэлль, как и я, много лет пыталась освободиться от наркотиков, но я знал, что ее сосед по квартире все еще сидит на игле. Чем ближе я подходил к дому подруги, тем больше меня одолевали мысли о наркотиках. Я был у нее под окнами в десять вечера, значит, бродил по улицам в поисках Боба два-три часа. Издалека доносился вой сирен: полицейские ехали разнимать драчунов в пабе или спасать жертву домашнего насилия. А мне было все равно.
Едва ступив на дорожку, ведущую к слабо освещенному подъезду, я заметил что-то в тени здания. Приглядевшись, я понял, что там сидит кошка, но, поскольку к тому времени уже перестал надеяться, я подумал, что это всего лишь очередное бездомное животное, укрывшееся от холодного ветра. А потом увидел мордочку кота. Очень знакомую мордочку.
— Боб! — ахнул я.
Рыжий укоризненно мяукнул, словно, как и два года назад, хотел сказать: «Ну и где тебя носило? Я тебя тут целую вечность жду!»
Я подбежал к коту и прижал его к себе.
— Если продолжишь вот так убегать, у меня инфаркт случится! — взволнованно произнес я, пытаясь понять, как рыжий здесь оказался.
Вскоре до меня дошло. Мы с Бобом неоднократно навещали Бэлль, а пока я жил в Австралии, она и вовсе приютила его на шесть недель. И вполне логично, что он пришел сюда. Но как он смог добраться? От станции метро до дома Бэлль почти полторы мили. Неужели всю дорогу шел пешком? Тогда сколько он тут сидит?
Хотя все это было неважно. Я продолжал обнимать кота, а он лизал мне руку языком, шершавым, как наждачная бумага. Потом он потерся мордой о мою щеку и обвил меня хвостом.
Я позвонил в квартиру Бэлль, и она пригласила нас внутрь. Мрачное отчаяние сменилось эйфорией. Кажется, я никогда не чувствовал себя лучше, чем в тот миг. Заметив мое состояние, сосед Бэлль понимающе улыбнулся.