– Я думаю, вы в курсе, что Пенна Вентворта сегодня рано утром нашли мертвым на его яхте?
Мейсон кивнул.
– Его застрелили. Обстоятельства указывают на девушку по имени Мэй Фарр и мужчину по имени Харольд Андерс. Девушка вчера вечером определенно появлялась на месте преступления. Это признает Андерс, он также признает, что сам находился рядом с яхтой, когда был сделан выстрел. Из его рассказа следует, что это, возможно, непредумышленное убийство первой степени, но, несомненно, лишение человека жизни, которое должно рассматриваться перед судом присяжных. В соответствии с рассказом Андерса вы отправили его в гостиницу, где он жил, и велели ему оставаться там. Вы дали ему такие указания после того, как Мэй Фарр все рассказала вам о том, что имело место на яхте. Андерс обдумал происшедшее и решил проконсультироваться у своего адвоката, давнего друга, контора которого находится в округе, где проживает сам Андерс. Он отправился в аэропорт, арендовал самолет и полетел на север. Он пересказал все факты дела своему адвокату, который посоветовал ему немедленно связаться с полицией и честно во всем признаться. Адвокат…
– Черт побери! – заорал сержант Голкомб, поворачиваясь. – Что вы там сюсюкаетесь с ним? Адвокат сказал, что Мейсон дал Андерсу худший совет, который только мог дать юрист.
– Очень мило, – заметил Мейсон.
– Я всегда предупреждал вас, Мейсон, – продолжал Голкомб, – что однажды вам будет не выбраться. Это как раз тот случай.
– Хватит рисоваться и работать на публику, – перебил его Мейсон. – Давайте перейдем к делу. Я знаю, что вы – неглупый детектив. Вам давно пора присвоить чин капитана. Вы уже столько лет предсказываете мое падение. Адвокат Андерса утверждает, что я дал ему худший из возможных советов. Ну и что, если я это сделал? Мне плевать. Андерс нервничает и поднимает шум. Только потому, что его адвокат дал ему именно тот совет, что нравится вам, вы считаете, что он прав, а я нет. Чего вы хотите?
– Тот револьвер, – ответил Голкомб.
– Какой?
– Из которого убили Пенна Вентворта.
– У меня его нет.
– Это вы так утверждаете.
Лицо Мейсона потемнело. Он слегка прищурил глаза.
– Да, это именно то, что я утверждаю, – холодно заявил он.
– Хорошо, мы хотели вам помочь, – продолжал Голкомб. – Если нам придется действовать жестко, то мы будем действовать жестко.
– Давайте. Пусть вас ничто не сдерживает.
– Оставайтесь здесь, мистер Рунцифер, – обратился сержант к заместителю окружного прокурора.
Сам Голкомб пересек кабинет, открыл дверь в приемную, вышел и практически сразу же вернулся с небольшим мешком в руке.
Мейсон спокойно наблюдал за ним, пока сержант открывал мешок, запускал туда руку, нагнетая напряжение перед драматической развязкой.
– Не останавливайтесь, – подбодрил Мейсон. – Доставайте своего кролика.
Сержант Голкомб вынул из мешка пару ботинок.
– Посмотрите на них, – сказал он. – Ваши? И не забывайте, что ваши слова могут быть в дальнейшем использованы против вас.
Мейсон взглянул на заляпанные грязью ботинки, повертел один из них в руке и спросил:
– Где вы их нашли?
– Не притворяйтесь, Мейсон! – заорал Голкомб. – У вас это не пройдет. У меня был ордер на обыск.
– Кто, черт побери, выдал вам ордер на обыск моей квартиры?
– Судья. И это не ответ на мой вопрос, Мейсон. Это ваши ботинки?
– Конечно, мои. Вы же взяли их из моей квартиры, не так ли?
– Вы были в них вчера вечером?
– Не помню.
– Черта с два.
– Вы задаете вопросы, – спокойным тоном сказал Мейсон. – Я на них отвечаю. Опустите комментарии. У вас могут возникнуть проблемы, если ляпнете что-нибудь не то.
– Не блефуйте! – закричал сержант Голкомб. – Если я вас сейчас отвезу в управление и арестую как соучастника после события преступления, вы запоете совсем другую песню.
– Но все равно не под вашу музыку, – заметил Мейсон.
– Давайте не выходить из себя, мистер Мейсон, – попытался вмешаться Рунцифер. – Вы должны понимать, что эти доказательства по меньшей мере уличают вас. Вы также должны понимать, что если мы официально предъявим вам обвинение, то газеты тотчас же напечатают неблагоприятные для вас репортажи. Ваша репутация пострадает. Мы пришли к вам в контору, чтобы цивилизованным путем получить информацию.
– Тогда почему же вы не следуете избранным курсом? – спросил Мейсон.
Рунцифер многозначительно посмотрел на сержанта Голкомба.
– Мы будем им следовать. Если вы не возражаете, сержант, то вопросы стану задавать я.
Сержант Голкомб пожал плечами и отвернулся с презрительным выражением лица.
– Мистер Мейсон, я буду с вами откровенен, – начал Рунцифер. – Андерс полностью во всем признался. Он заявил, что мисс Фарр поднималась на борт «Пеннвента», он услышал ее крики, звуки борьбы. Он бросился ей на помощь, но не удержал равновесия и упал в воду. Насколько он может судить, стреляли как раз в тот момент, когда он находился под водой, потому что звука выстрела он не слышал, хотя крики мисс Фарр звучали отчетливо. Он взобрался на палубу, подбежал к открытому люку и заглянул вниз, в главную каюту. Мисс Фарр поправляла одежду, которая явно находилась в беспорядке. Девушка выбежала на палубу. Когда она увидела на борту яхты мистера Андерса, то сильно смутилась и спросила, что он там делает. Он ответил, что прибежал к ней на помощь, услышав ее крики. Она спросила, вооружен ли он. Он заверил ее, что у него есть с собой револьвер. Тогда она, не теряя ни минуты, потащила его за собой с яхты. По пути в город в машине Андерса мисс Фарр сообщила ему, что Вентворт застрелен и она хотела как можно быстрее увести Андерса с яхты, потому что боялась, что люди с соседних яхт могли услышать звук выстрела, а в таком случае Андерса обвинят в убийстве. Андерс испугался подобного исхода дела и решил избавиться от своего револьвера. Он остановился недалеко от ларька, торгующего булочками с горячими сосисками, который он очень точно описал, и выбросил револьвер через забор, проходящий рядом с автострадой. Затем они поехали в город. Далее следует часть, в которую мне трудно поверить. Андерс заявляет, что…
– Вы что, собираетесь пересказать ему все факты, которые только у нас имеются? – прервал сержант Голкомб.
– Конечно, – ответил Рунцифер.
В тоне заместителя окружного прокурора отражалось упрямство человека, живущего в мире книг, получившего свои знания не на практике, а в аудитории, который смотрит на происходящее вокруг него с научной точки зрения.