После отцы и матери стали строго наказывать дочерям: не слушать Темного, не верить его посулам и не льститься на обещания. Не помогали, однако же, ни запреты, ни мольбы родителей — если случалось, что Гангмар завлекал деву, послушно шла за ним несчастная, не в силах противиться его зову…
Эльфы утверждают, что Темный изготовил Свирель, музыка которой неизменно пробуждала в девичьем сердце любовь к музыканту, и такова оказывалась сила этого чувства, что несчастные доброй волей и собственной охотой шли в пещеры, ныне именуемые Черной Скалой или Короной Гангмара… Так было!..
Там, в зловещих лабиринтах Черной Скалы, несчастные девы, околдованные музыкой Свирели, любили Гангмара и рожали от него. Известно, что от связи сынов и дочерей разных народов Мира потомства не случается. Благодаря магии Темного очарованные им пленницы рожали младенцев обоего пола… те, вырастая, также приносили потомство… однако, искаженные магией подземелий Короны, эти существа были уродливы и слабы. Таково оказалось волшебство Черной Скалы, что в его сени смогли родиться потомки смешанных связей, но оно же уродовало их облик. Постепенно приспосабливаясь к давящему колдовству, потомки этих, первых, уродцев окрепли. Прародитель несчастных, обернувшись могучим зубастым чудищем, берег их, защищал и скрывал в пещерах — до той поры, пока не счел, что они достаточно сильны, чтобы вынести обычные тяготы Мира. Тогда Гангмар Темный вывел из Черной Скалы народ орков. Народ уродливый, народ жестокий, рожденный благодаря коварству, но преданный общему предку, без коего…
На этом запись обрывалась. Петер перевернул страницу и снова уставился на чернокудрого юношу, вокруг которого собрались девы, увлеченные пением Свирели… Теперь музыкант вовсе не казался молодому колдуну привлекательным. Что-то недоброе чудилось в его глазах… Свирель Гангмара…
Вот она, нарисована на страницах двух книг — и той, что была написана Общим языком, а затем сожжена… и той, что испещрена тайными знаками и уцелела…
Петер снова стал листать диковинную книгу в поисках картинок и наткнулся на новый обгорелый листок. Этот пострадал от пламени куда больше предыдущего, Петер стал вглядываться в пострадавший пергамент и неожиданно обнаружил, что почти ничего не видит, за окнами стемнело. Колдун прислушался — в здании было тихо. Подошел к двери — не заперто. Петер выглянул из архива и понял, что кордегардия пустует. Стражники разошлись по домам, а старик попросту позабыл о посетителе. Что ж, дома Петера никто не ждет, зато теперь есть возможность спокойно, без спешки, посидеть над бумагами. Маг вернулся к ящику с пергаментами и зажег свечу. Пристроил ее на стуле, сам присел на пол, прислонившись спиной к коробу с бумагами, и взял второй листок сгоревшей книги…
…когда возвратился из Черной Скалы с дивным трофеем, Свирелью Гангмара. Завистники утверждали, что, создав народ орков, Темный потерял интерес к Свирели и бросил ее, как дитя — надоевшую игрушку. Однако Фреллиноль повествовал о невероятных приключениях и жутких опасностях, что довелось ему пережить прежде, чем удалось завладеть Свирелью. Так было!..
Итак, Фреллиноль, которого собственные подданные прозвали Бабником, утратил интерес к радостям жизни и с утра до вечера играл на Свирели. Был ли он счастлив, достигнув желаемого, да и о такой ли судьбе мечтал — неведомо. И невозможно было спросить о том самого Фреллиноля, ибо он запирался в верхних покоях Белой Башни и играл в одиночестве. Очевидцы утверждают, что музыка, лившаяся из окон, была дивно хороша… Стал ли князь более желанным для эльфиек? Кто знает… Он утратил интерес к их обществу. Теперь Фреллиноля за глаза звали не Бабником, а Безумием. Так было!..
Когда же Фаларик Первый, великий император, велел изгнать нелюдей из своих владений, эльфы ждали, что Фреллиноль, коего они почитали первым из своих вождей и любимцем Матери, поведет их в бой либо в изгнание, но Безумец не вышел к подданным и не прервал игры на Свирели. Тогда эльфы отступились от князя, ибо он в самом деле выглядел лишенным разума. Все, кроме горстки родичей и верных друзей, покинули Белую Башню Фреллиноля. Даже когда дружинники Фаларика пошли на приступ его прибежища, он не…
Нижний край листка сильно пострадал от пламени, и больше ничего на нем нельзя было прочесть, «…он не прервал игры на свирели», — мысленно закончил фразу Петер. Легенда известная, в здешних краях ее хорошо помнят. Белой Башни давно нет, но предания живут и поныне. Говорят, что Гунгилла, любившая Фреллиноля, как никого иного, явилась в телесном облике после того, как солдаты Фаларика оставили развалины Белой Башни, отчаявшись отыскать под обломками останки эльфийского князя и Свирель. Но что не под силу человеческим рукам, то могут боги. Камни расступились, явив на свет мертвого эльфа.
Тогда-то Гунгилла уронила единственную слезу на тело любимого сына. Впрочем, ни могилы Фреллиноля, ни каких-то иных следов его пребывания в бренном мире не осталось — на фундаменте Белой Башни выстроен монастырь Гунгиллиных сестер, где по сей день хранится величайшая реликвия — Слеза Гунгиллы, алмаз каплевидной формы, единственный материальный след баснословных событий. Впрочем, святыню мало кто видел воочию…
Колдун еще полистал фолиант — больше ничего интересного. Картинки, конечно, красивые, неспроста художник хранил книгу, прочесть которую невозможно. Вздохнув, Петер не без сожаления закрыл том и отложил в сторону. Встал, потянулся, прошелся по архиву туда и сюда, потом снова сел и взялся за бумаги. Через несколько минут удалось отыскать показания подсудимого — отказ от всех обвинений. Уж это-то наверняка написано рукой несчастного художника… И, к сожалению, почерк тот же самый, что и в письмах, изъятых при обыске. Увы.
Оставалась последняя возможность — что, если письма все-таки подделаны? Петер решил еще раз сличить почерк, но едва поднес бумаги к свече, пламя мигнуло и погасло. Маг снова зажег свечу и повторил попытку — и снова, едва документы оказались поблизости от огня, он потух, будто ветром задуло. Удивительно… Что-то странное есть в этой свече, гаснущей рядом с бумагами из короба.
Но, подумал Петер, как бы там ни было, надо выбираться отсюда. Наверное, ничего плохого не случится, если он прихватит несколько листов с собой, чтобы потом изучить дома повнимательней? И странную книгу заодно? Колдун отволок короб с документами на место, а заинтересовавшие его бумаги сложил в сумку. Оставалось придумать, как покинуть здание незаметно. Если повезет, старик писарь не вспомнит, что забыл вчера запереть архив. Петер обследовал замок — ерунда, ничего хитрого. Защелкнуть его снаружи было совсем просто. А вот с входной дверью оказалось сложнее. Делать нечего, придется ждать утра, когда здание отопрут. Петер забился в закуток под лестницу, присел на пол и мгновенно уснул…
Наутро Петер проснулся и первым делом прислушался — не явился ли кто-то на службу? Нет, вроде тихо. Тогда колдун вылез, потянулся… потом прошелся по коридору, чтобы размять затекшие ноги. В кордегардии было пустынно и пыльно. Сразу видно, убирают нечасто. Да и оконные стекла мало того, что мутные, так еще и не мыты давным-давно. В общем-то Петеру здесь понравилось, в такой холостяцкой обстановке он чувствовал себя вполне комфортно…