В конце Бехтеревского переулка стояли ворота Покровского монастыря. Голубые, свежепокрашенные. Справа от них – две нищенки-цыганки.

Семен не был уверен, хочет ли он снова поговорить с доктором. А потому решил сначала пройтись до монастырских ворот. Прошелся. Даже дальше. Прогулялся аллеями монастыря. Но потом вернулся в переулок и внезапно уперся взглядом в двери кабинета психиатра. Сам удивился, как быстро привели его сюда ноги. Нажал на кнопку звонка.

То же милое девичье личико.

– Проходите! Петр Исаевич пока занят. Садитесь. Может, чаю? – Все это прозвенело как на одном дыхании. И Семен ответил на все простым кивком головы.

Присел на коричневый кожаный диванчик под стенкой. Прикрыл глаза.

Минут через пятнадцать из кабинета психиатра вышла молодая красивая брюнетка. Джинсы в обтяжку и короткий лисий полушубок. Бросила походя на Семена прищуренный взгляд, да такой, что у него мурашки по спине побежали. Остановилась у секретарши.

– Инночка, запишите меня на пятницу, на три, – пропела и снова покосилась на Семена.

Девушка-ангел по имени Инна записала в свою тетрадь пожелание пациентки, после чего пациентка красиво вышла, оставив после себя в воздухе тонкий аромат духов.

Семен, просидев пару минут в немом оцепенении, вдруг ожил. Посмотрел на секретаршу.

– Она что, больная? – спросил голосом, полным сочувствия, и кивнул на дверь, в которую ушла брюнетка.

– Что вы! – мягко произнесла Инночка. – К нам настоящие больные не ходят, ходят только люди с проблемами. Заходите, доктор освободился.

– А, это вы! Я вас ждал! – Петр Исаевич встретил его доброжелательной улыбкой. – Присаживайтесь!

Семен заметил, что рыжий ежик волос психиатра заметно подрос, поднялся.

– Чаю? – предложил доктор.

– Уже пил.

– Тогда рассказывайте!

– Что рассказывать? – удивился Семен.

– Вспомните, что вы хотели мне рассказать, когда шли сюда, и рассказывайте!

Семен задумался. Действительно, ведь он не просто так сюда зашел, в этот полуподвал с фотообойными океаном и пальмами.

– Да, – выдохнул посетитель. – Хотел спросить… Помните, я рассказывал вам о женщине, с которой встречаюсь иногда ночью?

Психиатр напряг губы. Его лицо сосредоточилось.

– Да! Конечно! – произнес он.

– Я постоянно теперь о ней думаю, – признался Семен. – Мне ее хочется найти, увидеть…

– Но вы же знаете, где она живет!

– Да, но вы сказали, что лучше с ней в дневной жизни не встречаться.

– Правильно, – кивнул доктор. – Как, кстати, ваша жена реагирует на ваш лунатизм? Или она не замечает?

– Несколько раз замечала. Скандалила.

– Будет, наверно, неловко, если она вдруг решит за вами ночью последить, – проговорил доктор, внимательно заглядывая в глаза посетителя.

– Она уже за мной соседа последить посылала, – признался Семен.

– И?

– Ничего. Это только один раз было… Он за мной не пошел… У меня еще один вопрос. Можно ли узнать, как долго я с этой женщиной знаком… То есть ночами встречаюсь.

– Страдающие снохождением ночных дневников не ведут, – доктор развел руками. – Вы можете быть с ней знакомы и год, и только месяц.

Семен нахмурился, огорченно покачал головой. Вздохнул.

– Вы не беспокойтесь, – понимающе закивал психиатр. – Я вам могу для душевного спокойствия справку выписать.

Семен удивленно уставился на доктора.

– Справку о том, что вы действительно страдаете лунатизмом и за свои поступки, совершенные ночью, никакой ответственности не несете! – пояснил психиатр.

– Что, действительно не несу?

– Формально нет. Ведь в юридическом смысле вы – больной, а в физическом – совершенно здоровы. Но только днем.

«Может, действительно?» – задумался Семен.

– Я бы вам советовал, – доктор даже подмигнул. – Пускай эта справка у вас всегда с собой будет, в портмоне или в паспорте. На всякий случай. Вдруг вас ночью в милицию заберут?! Шучу, конечно. Но можете к ней и мою визитку подклеить, тогда совершенно серьезный документ получится.

Семен согласился. Психиатр тут же достал из ящика стола бланк, заполнил его и поставил жирную фиолетовую печать.

– За справку Инночке заплатите, – сказал он, протягивая документ Семену.

Справка обошлась в двести пятьдесят гривен. Визит, как и в прошлый раз, стоил сотню.

На улице появилось солнце, и теперь Семен явно ощущал его тепло кожей щек. Неспешно шел по Артема в сторону Львовской. На углу Обсерваторной остановился. Еще разок внимательно прочитал полученную справку. Усмехнулся. Сложил ее пополам, сунул в портмоне. А потом внутрь справки втиснул фотографию, где лицо Алисы Володька сфотографировал крупным планом.

– Теперь я за себя не отвечаю, – прошептал Семен, и на его губах заиграла задумчивая, немного романтичная улыбка.

54

Город Борисполь. Улица 9 Мая

Утром солнце с такой силой ударило в окно дома Димы и Вали, что оба проснулись в одно мгновение. Валя тут же запричитала, что проспала, хотя внимательный взгляд на будильник успокоил ее, замедлил ее движения. Дима тоже поднялся, ощутив некоторый заряд солнечной энергии прямо в своем сердце. Видимо, поэтому, почти случайно, но ласково коснулся он плеча жены, стоявшей перед настенным зеркалом. Чем вызвал в отражении ее лица неожиданную улыбку.

Кот мурик тоже ходил по комнате как-то возбужденно. Потерся о ноги хозяина, но потом и по ногам хозяйки прошелся пушистым хвостом.

– Подожди, – попросила его Валя. – Соберусь, тогда дам тебе чего-нибудь!

Дима подошел к окну, открыл форточку, и увидел, как пролетела вниз, блеснув на солнце, капелька воды, сорвавшись с кончика сосульки.

«Оттепель», – подумал он радостно.

И тут же услышал со двора неприятное и недовольное собачье фырканье. Прильнув к холодному стеклу правой щекой, он посмотрел налево и увидел соседского бультерьера Кинга. Собака, видимо, только что сделала свое мокрое дело и теперь просто топталась возле молодой яблоньки, нижняя часть ствола которой была еще осенью укутана тряпками на случай сильных морозов. К этим тряпкам, уже неоднократно «орошенным» соседской собакой, и принюхивался теперь Кинг.

– Ах ты ж сволочь! – вырвалось у Димы.

Он вспомнил вечернее бжиканье кусачек. Быстро натянул спортивные штаны и куртку и выбежал в коридор. Там обул на босу ногу сапоги и, не застегивая на них молнию, заглянул в бойлерную, где схватил деревянную швабру, выскочил на порог.

– Ах ты ж сука! – кричал он на ходу, глядя на бревенчатую оскаленную морду соседского бультерьера. – Я тебя сейчас!