А снежок за окном сыплет. Светлана спит. Я оглядываюсь на прикрытую кухонную дверь, потом провожу взглядом по кухне и вижу на плоской хромированной половине мойки два коньячных бокала с отпечатками разной помады.
Поднимаюсь, открываю дверцу тумбы под мойкой, вижу в мусорном ведерце две пустые бутылочки от коньяка «Коктебель». Когда они успели?
Вспоминаю прошедший вечер, и тут меня словно подбрасывает. Я же домой пришел около полуночи. До полдвенадцатого сидел на работе в ожидании какого-то очень важного звонка из-за границы. Шеф так и сказал: сиди, пока звонка не дождешься! Я кунял, а когда очнулся, оторвав голову от рабочего стола, на часах была половина двенадцатого. Вызвал машину и поехал домой. И дома было тихо, когда я вошел.
Я выхожу из кухни, заглядываю тихонько в нашу спальню. И вижу, что Светлана опять спит в обнимку с Жанной. Жанне, видимо, было ночью жарко. Ее повернутое ко мне и к Светлане лицо лежит на подушке, но одеяло отброшено и прикрывает только ягодицы. Красивая спина и маленькая аккуратная грудь вызывают у меня подспудный интерес. Точнее, я просто отмечаю эту красоту, как бы «на потом», а думаю совершенно о другом. Думаю о том, что я Светлане совершенно не нужен. По крайней мере, сейчас. Ей нужна женщина, которая ее поймет лучше, чем любой самец, пусть даже очень сообразительный. Она же переживает смерть малышей. Это переживание наверняка физиологическое. Эмоциональное и физиологическое. На уровне инстинкта. Это мы, мужики, существа рациональные до корысти. Подтвердить это могу тут же своими недавними действиями. И тем, что я скрываю от Светланы результаты своих анализов, и тем фактом, что я согласился на рафинирование своей спермы ради рождения здорового ребенка.
Я возвращаюсь на кухню. Допиваю кофе. Потом одеваюсь и выхожу. Машина уже у парадного, но Виктор Андреевич какой-то безрадостный, безликий, погруженный в себя глубже обычного.
Как только я закрываю за собой дверцу, он заводит движок и машина трогается. Пару раз он бросает на меня слегка обеспокоенный взгляд.
– Проблемы? – спрашиваю я.
Он кивает.
– Ваш загранпаспорт на работе? – спрашивает неожиданно Виктор Андреевич.
– Да, а что, надо куда-то лететь?
– Не знаю, меня просто попросили сказать, чтобы вы его взяли.
– Кто попросил?
– Секретарша шефа звонила, Лилия Павловна.
– И больше ничего не сказала?
– Нет.
Дальше мы едем молча. Я пытаюсь вспомнить: слышал ли я какие-нибудь разговоры относительно поездки за рубеж? Кажется, нет. В январе не принято посылать делегации.
«Ну ничего, – думаю я. – Главное, чтобы не в Монголию!»
Карпаты… февраль 2016 года. Среда.
– Надо срочно реагировать. – Львович был взволнован.
Он разложил на столе несколько газет. На верхней заголовок гласил: «Бывший президент увлекся эротикой». Дальше сообщалось, что календарь с эротическими фотографиями бывшего президента побил все рекорды продаж. Свыше двух миллионов экземпляров!
Светлов стоял рядом. Он следил за моей реакцией.
– Может, подать в суд? – спросил я, поднимая взгляд на своих главных помощников. – Все-таки эти фотографии мои, а используются без моего согласия…
– Можно, но потом, – отрезал Светлов. – Сейчас надо менять ваш имидж, иначе к выборам у избирателей в голове будет тело Нилы, а не ваше лицо! Вам нужно приготовиться к принятию серьезного решения!
Я резко повернулся к Светлову. Последнее время я только то и делал, что принимал серьезные решения.
– Мы почти вышли на след пульта дистанционного управления вашим сердцем, а значит, вам скоро можно будет возвращаться в Киев и ничего не бояться. Но Казимир раскрутил дело с фотографиями сильнее, чем мы думали…
– Так что ты предлагаешь? – спросил я довольно резко. – Мне самому сняться голым для «Плейбоя» или что-то в этом роде?
– Это плохая идея. – Светлов причмокнул губами и бросил нервный взгляд на Львовича, словно в этот момент к разговору должен был подключиться он, как тяжелая артиллерия к пехотной атаке.
– Мы считаем, что вам нужно жениться, – негромко проговорил Коля Львович.
– На ком? – Мое удивление от услышанного прорвалось смехом.
– На Ниле, – сказал генерал Светлов. – Она хорошая, красивая женщина. Она будет надежной женой президента. Могу поручиться.
– Поручиться за мою будущую жену?!
– Это еще не все, – набрав для смелости полные легкие воздуха, добавил Коля Львович. – Выборы назначены на 8 марта. В этот же день должно состояться ваше венчание. Нила должна быть представлена стране как ваша многолетняя любовница, у которой уже есть от вас взрослый ребенок.
– Но на момент венчания она должна быть снова беременна! – вставил Светлов.
От нарисованной Светловым и Львовичем картинки моей личной жизни у меня зарябило в глазах. И я зажмурился. Правая рука сжалась в кулак. Очень захотелось двинуть Львовича по лицу. Но Львович, старая крыса, словно чувствуя мои желания на расстоянии, схватился за бутылку «Аберлора», уже третий день стоявшую на столе, и стал разливать виски по стаканам.
– Нам надо срочно решить, – затараторил он нервно, пытаясь одновременно смотреть и на наполняемые им стаканы, и мне в лицо. – Если вы согласитесь, мы уже выиграли!
– Нила согласна, – произнес хрипловатым, дрожащим голосом Светлов, тоже осторожно заглядывая мне в глаза.
– Нила согласна, – повторил я. – Осталось только меня спросить. Вы знаете, мой первый брак был по беременности, – проговорил я ехидно, переводя взгляд со Светлова на Львовича. – И знаете, чем он закончился?
– Знаем, – совершенно спокойно ответил генерал Светлов. – Но этот брак будет по беременности страны. Мертворожденных президентов не бывает. У гроба Миттерана стояли жена, любовница и любимая незаконная дочь. У вас уже при жизни все будет по закону!
– А вы просчитали действия Казимира? Он что, будет спокойно наблюдать за осуществлением вашего плана?
– У него уже есть серьезная забота, – улыбнулся Светлов. – Мы дали утечку информации. О том, что он держит вас в заложниках где-то в Карпатах. К тому же распустили слух о том, что он может быть связан с исчезновением нескольких высших российских госслужащих. Теперь он должен все силы бросить на нейтрализацию этих слухов и версий.
– Да, но тогда он будет искать меня! И вы ему подсказали где!
– Он же не дурак, он не будет искать там, где ему подсказывают! – Светлов взял стакан с виски. – Скажите, Сергей Павлович, ради бога, ради Украины! Скажите, вы согласны?
Стакан в моей руке дрожал. Маленькое желто-коричневое море виски плескалось в нем, облизывая волнами отвесные прозрачные стеклянные берега.