Пленивший Айзека автомат опустил его на землю в центре площадки. Рядом приплясывала аватара.
— Постарайтесь успокоиться, — сказала она. — Вашему здоровью не будет причинено вреда.
— Что?! — взревел Айзек.
От края маленького амфитеатра неуклюже, как-то по-детски шагала маленькая конструкция. Несла очень необычный на вид аппарат, уродливый шлем с торчащей из него воронкой; соединен этот шлем был с портативным вычислителем. Конструкция приблизилась и запрыгнула Айзеку на плечи, больно вцепилась ногами. И нахлобучила шлем ему на голову.
Айзек сопротивлялся и кричал, но две могучие клешни не давали ему вырваться. Вскоре шлем был застегнут наглухо, защемив волосы и оцарапав кожу на висках.
— Я — машина, — заявил голый мертвец, неуклюже пританцовывая на камнях, обломках моторов и битом стекле. — А то, что здесь свалено, — это моя плоть. Я чиню ее гораздо быстрее, чем заживают ваши порезы или срастаются сломанные кости. Здесь, у вас под ногами, я найду все необходимое, а чего не найду, то вскоре принесут мои почитатели. В крайнем случае я сам сделаю нужную деталь. У вас на голове находится устройство вроде тех, что служат пророкам, коммуникаторам и психонавтам. Это преобразователь. Он способен накапливать, перенаправлять и усиливать психические выделения. В данный момент он настроен на усиление и излучение. Я сам его отрегулировал. Этот прибор гораздо мощнее тех, что применяются в городе. Помните, Ткач предупреждал, что взращенный вами мотылек может охотиться на вас? Это калека, слабосильный пария; без чужой помощи ему вас не обнаружить.
Человек глядел на Айзека. В стороне что-то кричала Дерхан, но Айзек не слушал, он не мог отвести взгляда от громадных глаз аватары.
— Вы увидите, на что мы способны, — пообещал мертвец. — Мы собираемся помочь ему.
Айзек не услышал собственного рыка бешенства и страха. Конструкция протянула руку и включила мотор. Шлем завибрировал так сильно и загудел так громко, что у Айзека заболели уши.
В городскую ночь побежали волны психической энергии. Энергии уникальной, свойственной только одному разуму — разуму Айзека. Они пронеслись через завесу дурных снов, что сплошь окутала город, и вырвались на небесный простор.
У Айзека страшно болела голова, из носа текла кровь.
В тысяче футов над Ладмидом собрались рукохваты. Они осторожно разведывали экстрасенсорный след мотыльков.
стремительно атаковать пока о нашем существовании ничего не знает враг, — предлагал один.
необходима крайняя осторожность, — настаивал другой. — аккуратно найти след по нему подобраться к гнезду и только после этого нападать.
Они поспорили — быстро и безмолвно. Пятерка правшей неподвижно висела в воздухе, на каждом был седок — левша. Правши почтительно молчали, левши выбирали тактику.
продвигаться но не спеша, — пришли они к компромиссному решению.
Каждый из них, за исключением собаки, поднял руку своего носителя, которая держала готовый к бою кремневый пистолет. Фантастический отряд медленно полетел вперед, прочесывая психосферу, все время тревожимую волнами чьего-то сознания, в поисках особых выделений — выделений разума мотылька.
Извилистым маршрутом рукохваты двигались над Нью-Кробюзоном, над шлейфом из разбрызганной сонной дури. Прочертили невидимую дугу над Каминным вертелом, направились к Шеку, оттуда взяли курс на южную часть Вара, на Речную шкуру.
Когда поворачивали на запад, учуяли психические дуновения от Грисского меандра. На минуту рукохваты растерялись. Они зависли, чтобы разобраться с новым зыбким ощущением, но вскоре стало понятно, что это всего лишь излучения человеческого мозга, правда, необычной силы.
какой-нибудь тавматург, — предположил один из рукохватов.
нас не касается, — решили его товарищи. Левши велели своим напарникам продолжать воздушный поиск. Крохотные силуэты пылинками зависли над воздушными рельсами милиции. Левши настороженно вертели головами, озирали пустое небо.
Вдруг накатил мощный вал чужих выделений. Под его напором подалась граница психосферы, через ее поры потек чудовищный голод чуждых тварей. Их непостижимые разумы вмиг покрыли грань психосферы слоем невидимой, нематериальной, но от этого не менее омерзительной слизи.
Полет пяти рукохватских пар сделался хаотичным. Они сломали строй, бессмысленно заметались по небу.
твари летят! — «прокричал» один и получил в ответ шквал сбивчивых панических сообщений. Правши опомнились и попытались выровнять свой полет.
Дружный взмах десяти крыльев — и пять темных грозных силуэтов вынырнули из темной складки в нагромождении крыш Речной шкуры. Хлопки этих огромных крыл прозвучали в нескольких измерениях. Слышны они были и в жарком воздухе, где выписывали зигзаги перепуганные рукохваты.
Пес-левша заметил широченные темные крылья, вспахивающие небо внизу. Он испустил психовопль ужаса и почувствовал, как тошнотворно дернулся, понес его вбок правша Рескью. Левша попытался одолеть ужас.
общий сбор! — скомандовал он, а затем потребовал, чтобы правша поднял его как можно выше.
Правши устремились друг к другу. Они тянули друг у друга силу, подчиняли ее жесткой дисциплине. Внезапно они вновь очутились в линии, как воинское подразделение — пять правшей с шорами на глазах: лица немного наклонены книзу, рты собраны в куриную гузку — изготовлены к огненному бою. Левши в зеркальных шлемах лихорадочно обшаривали глазами небеса, их лица были обращены к звездам. В зеркалах отражался темный городской ландшафт, бестолковое скопление шиферных крыш, мглистых переулков и стеклянных куполов.
А мотыльки с головокружительной скоростью приближались.
как они нас учуяли? — испуганно вопросил один из левшей.
Рукохваты, как могли, уменьшили свое психоизлучение. Вот уж чего они не ожидали, так это засады. Как же вышло, что они утратили инициативу?
Но когда к ним приблизились мотыльки, левши поняли, что это не ловушка.
Самый большой мотылек, находящийся на острие клина из бестолково машущих крыльев, теснил какое-то светящееся препятствие. Рукохваты увидели, что грозное оружие мотылька — его шипастые щупальца и зазубренные костяные клешни — хватали воздух.
Казалось, он сражается с призраком. Его враг выныривал в обычное пространство и тотчас исчезал, тело его было эфемерным как дым, он сгущался — и тут же таял подобно тени. Казалось, в тугом сплетении реальностей мечется кошмарный паук — выскакивает из одного измерения в другое, кромсает мотылька страшными скальпелями-конечностями — и ныряет обратно.
Ткач! — выбросил в эфир мысль один из левшей, а в следующий миг они потребовали от правшей потихоньку отступить от схватки воздушных акробатов.
Остальные мотыльки кружились вокруг сородича, пытались ему помочь. Когда появлялся Ткач, они поочередно нападали, норовили пробить его панцирь, выпустить до его исчезновения порцию-другую сукровицы. Но Ткач был не робкого десятка — не обращая внимания на раны, отрывал громадные лоскуты, и его жертва истекала черной и густой, как деготь, кровью.