Господин Абди соизволил скупейшим образом улыбнуться:
– Это почти все, господин курьер. Распределим теперь отчетность. Это вам... это нам... это вам... это нам... вам... нам... В чем вы намерены транспортировать груз?
Мазур взял стоявшую у ножки его стола обыкновенную спортивную сумку, защитного цвета, не особенно и большую, поднял над столом, продемонстрировал, мысленно испугавшись: вдруг существуют какие-то замшелые предписания и на этот счет? И транспортировать алмазы можно, скажем, исключительно в железном чемоданчике темно-синего цвета с ручкой и петлями утвержденного образца?
Нет, кажется, обошлось – оба сморчка промолчали, лишь обменялись кисло-саркастическими взглядами, выражавшими примерно следующее: «Совсем распустилась молодежь, никакого уважения к традициям, с чем только ходют...» Не выдержав немого укора в их глазах, Мазур промолвил извиняющимся тоном:
– Согласно инструкции для данного случая. Особые условия маскировки и все такое...
К его удивлению, этот аргумент произвел на старичков убойное действие – моментально перестали сожалеючи кивать головами, подобрались, глянули одобрительно: ну, коли инструкция, дело святое... Встав, Мазур взвесил сумку на руке с видом весьма легкомысленным – за что вновь удостоился осуждающего взгляда в четыре выцветших ока за стеклами старомодных очков.
Душа рвалась на воздух, на простор из этого сонного царства. Мазур уже разевал рот, приготовившись тепло распрощаться...
– Минуту, – без выражения произнес господи Лабранш, – еще не все формальности выполнены...
Господин Абди, словно эти слова послужили сигналом, нажал давно уже усмотренную Мазуром кнопку на краю столешницы – едва заметную, утопленную заподлицо с зеленым сукном. Раскрылась узкая дверь в дальнем углу.
Появились еще один черный и еще один белый, в серых костюмах самую малость помоднее и галстуках самую чуточку веселее, темно-синих, в белую полоску. Э т и были гораздо моложе пожилых, чахнувших над алмазами гномов, – косая сажень в плечах, короткие военные стрижки... и моментально отмеченные Мазуром кобуры под просторными пиджаками. Судя по первым впечатлениям, там у них покоились не пистолеты, а маленькие автоматы.
– Капитан Ачебе. Лейтенант Моди, – представил их господин Абди, – сотрудники спецгруппы конвоирования. Будут сопровождать вас до столицы.
Мазур был настолько удивлен, что не сразу смог произнести хоть слово.
– Позвольте, – сказал он наконец, – характер нашей миссии, мне казалось, исключает подобные дополнительные меры. Мы выполняем задание лично...
– Президента, – кивнул господин Абди. – Я это давным-давно уяснил из ваших документов, молодой человек. Будь все иначе, отыщись в ваших бумагах малейшая неточность или упущение, вы просто не попали бы сюда, не говоря уж о приемке груза... Я прекрасно понимаю, что вы выполняете поручение президента. Но, каковы бы ни были в а ш и инструкции, я обязан руководствоваться с в о и м комплексом секретной документации. Позавчера мы получили очередной циркуляр Наблюдательного совета корпорации «Даймонд-Ньянгатала». Касающийся как раз перевозок г р у з а. Категорически и недвусмысленно предписывается: независимо от того, чье поручение выполняют в н е ш н и е курьеры, невзирая на то, к какому ведомству они принадлежат, до конечного пункта их отныне сопровождают сотрудники спецконвоя. Я не комментирую и не подвергаю собственным оценкам указания свыше – я их просто-напросто скрупулезно исполняю. Пока циркуляр действует, я выпущу вас отсюда с грузом исключительно в сопровождении господ офицеров. Разумеется, я не могу вам препятствовать, если вы решите улететь без груза...
Этот серенький понурый мышонок был непреклонен, как триста спартанцев. Мазур слишком хорошо знал подобный тип людей и потому даже не пытался протестовать, качать права. Спросил лишь:
– Возможно, нам имеет смысл связаться со столицей?
– На мой взгляд, не стоит, – господин Абди доверительно понизил голос: – Как мне передали, циркуляр этот был введен по настоянию господина Мозеса Мванги, члена Наблюдательного совета и спикера парламента. Президент его утвердил.
Мысль работала лихорадочно. Без сомнения, и Кавулу, и Олеся в курсе. Следовательно, бесполезно до кого-то из них дозваниваться и просить помощи. Но почему никто не предупредил? Ответ жутковатый и циничный: полагают, что Мазур с Анкой и с этим п р е п я т с т в и е м справятся в рамках поставленной задачи...
Канцелярские крысы выжидательно посматривали со своей стороны стола. Двое офицеров, чуть расставив ноги, стояли на прежнем месте с видом записных служак, не обремененных собственным мнением и собственными эмоциями – равнодушно ждали, когда придет время пуститься в путь... или остаться дома.
И тут Мазуру пришла в голову нехорошая догадка: а что, если старый бессребреник и идеалист Мванги что-то такое все же пронюхал? Прослышал краем уха о намерении президента уйти по-английски с полными карманами бриллиантов? Вполне могло оказаться так, что президент разоткровенничался с кем-то доверенным в охотничьем домике, а старый проныра подслушал и подсмотрел. И продавил эту бумаженцию, душой болея за истощающиеся закрома родины. Это на него похоже. Борец с казнокрадством, мать твою, чуть ли не взвыл мысленно Мазур, что ж ты этим двум обормотам жизнь укоротил, идеалист хренов? Мы ж сейчас в игре, где велено – м н о г и м и велено! – не жалеть пешек! Что ж ты из меня супостата-то делаешь, сам того не ведая, хрыч старый, святоша долбаный, борец за идеалы, чистые руки и светлые души...
Он покосился на Анку, не принимавшую до сих пор никакого участия в происходящем. Она сидела с невозмутимейшим видом – и наверняка пришла уже к тем же выводам, что и он: никакого толку не будет от звонков в столицу, заранее ручаться можно, услышат в ответ что-нибудь вроде: «Поступайте в соответствии с планом». Ведь не могли не знать заранее об этом клятом циркуляре – и Кавулу, и Олеся. Как он мог мимо них пройти? Все они знали, но предпочли остаться в белом, чистенькими. А пачкать руки должен Мазур за двадцать пятый мешочек... и обязанный выполнить с в о е задание, не предусматривающее ни эмоций, ни гуманизма. Угораздило же...
Почувствовав, что молчание нехорошо затягивается, он поднял глаза и сказал насколько мог безмятежно:
– Что же, господа, остается скрупулезно выполнять циркуляры. Официальные бумаги для того и пишутся, чтобы государственные служащие их выполняли...
Господин Абди одарил его благосклонной улыбкой, а господин Лабранш ободряюще закивал. Видно было, что их скептичное отношение к нынешней молодежи несколько изменилось в лучшую сторону. Выразительно прокашлявшись, Мазур подхватил сумку и выпрямился, выжидательно глядя на столь неожиданно навязанных ему спутников.
Капитан Ачебе прекрасно понял его взгляд, но не торопился пускаться в дальнее странствие. Он сказал спокойно:
– Будьте так любезны, подождите немного. Мы прихватим снаряжение.