– Ты что здесь делаешь? – Женщина смотрела на него недовольно и с подозрением.
– Да вот, мимо ехал… Что, колесо спустило?
– Спустило.
– Менять надо.
– Надо, – вздохнула она.
– А можно просто подкачать. Тут автосервис через два километра, там тебе все сделают, самой возиться не придется… Насос есть?
– Да, есть.
Егор укомплектовал ее машину – и набор инструментов купил, и домкрат мощный, и электрический насос. Ася открыла багажник.
– Куда столько вещей? – спросил Макс.
– Да вот, лето, на юг решила съездить, – настороженно глянула на него Ася.
– Ну, лето это хорошо… Давай, помогу вещи разгрести.
Он вынул из багажника один чемодан, взвесил его на руке, поставил прямо на землю и взялся за другой, тот, который с деньгами. Ася и понять ничего не успела, как он его раскрыл и заглянул внутрь.
– Ничего себе! – восторженно протянул Макс. – Сколько здесь? Четыре миллиона?
– Почему четыре? – потрясенно проговорила Ася.
Мимо проносились машины, людей как бы вокруг много, но, в сущности, сейчас она находилась наедине с Максом. Если вдруг что, никто ей не поможет.
– Да ничего…
Макс вроде бы собрался уходить к своей машине, но вдруг резко развернулся к Асе и ударил ее костяшками пальцев по шее…
Очнулась она в его машине, на заднем сиденье, где лежала связанная по рукам и ногам. Шея онемела, голова болит, перед глазами рябит. Машина тряско шла по плохой дороге.
– Куда ты меня везешь?
– На Истринское водохранилище, – не оборачиваясь, отозвался Макс.
– Зачем?
– Лодка у меня там и двухпудовая гиря. Дальше сама догадайся.
Ася представила, как будет тонуть с открытыми глазами в зеленоватой воде, пуская пузыри, и ее заколотило от страха. Руки и ноги у нее будут, как и сейчас, связаны, а тяжеленная гиря неудержимо будет тянуть на дно…
– Что я тебе сделала? – с ужасом спросила она.
– Твоя сестренка тебя сдала, она рассказала мне про твоего Егора.
– Про моего Егора?
– Да, про твоего Егора, который на деньги богат. Который эти деньги в девяносто седьмом году зарыл. Был такой разговор?
– Не было! – соврала Ася, мысленно осуждая себя за свой язык. И надо было ей спьяну растрепать тайну Егора.
– Ты можешь говорить все, что угодно, – хмыкнул Макс. – Но я знаю, что это деньги моего брата. Четыре миллиона. Их у него украл твой Егор. А ты, я так понимаю, украла их у него. Это явление называется, круговоротом денег в природе. Деньги возвращаются к своему хозяину. А ты отправляешься в расход… И Егора твоего мы выведем в расход…
– Его уже нет, – не выдержав нервного напряжения, призналась женщина.
Ася очень хотела жить, и ей казалось, что только правда могла ее спасти. Потому она рассказала про кладбище, про смерть Егора, а затем и Толика…
– И что теперь делать? – выслушав ее, озадаченно спросил Макс.
Ася думала, что он будет смеяться над ней, глумиться, оскорблять, но ее рассказ привел его в замешательство.
– А что ты сейчас делаешь?
– Выходит, что я тебя спасаю от ментов, – в раздумье пожал Павельев плечами. – Ты же от ментов убегала?
– Нет, просто уезжала. В Крым.
– Да мне все равно, куда ты уезжала… Мне важно знать, где брюлики.
– Какие брюлики?
– Граненые! На четыре миллиона! Егор твой увел их вместе с деньгами.
– Не знаю про них ничего…
– Ну, не знаешь, и ладно.
Макс остановился, сдал назад, развернулся:
– Обратно поедем. В Битово. Я тебя ментам сдам.
– Зачем?
– Затем, что ты преступница. Тебя судить надо. За убийство своего придурка Толика.
– Я его не убивала!
– Вот это ты ментам и расскажешь! А вдруг поверят?
Ася тяжко вздохнула. Не девочка она уже, жизненный опыт за плечами. Этот опыт и подсказывал ей, что не поверят ей менты.
– Да, он говорил мне про камни. Когда умирал, сказал…
– Что сказал?
– Про наколки сказал. В одной наколке деньги, в другой бриллианты.
– Что за наколки?
– На груди у него наколки были. Там крест у него на одной, ангел, мишка с соколом. А еще у него танк выколот был… Он говорил, что такие танки крутым зэкам выкалывают, но я-то знаю, что Егор не был крутым…
– Фуфло он тебе прогнал… Что там за танк был?
– Ну, обычный танк…
– Какой обычный? Обычный немецкий, обычный американский, обычный советский?
– Советский, «Т-34». Он там у Егора на столе стоял. Он сказал, что бриллианты в танке… Танк на столе стоял, ножки там передние длинные, танк на постамент похож. И у нас в парке танк на постаменте стоит, может, бриллианты там?
Макс вновь развернул машину и повез ее к своему брату.
Вкусный квас, ароматный, с запахом черного хлеба. Мелкие пузырьки пенились и, казалось, изнутри насыщали распаренное тело свежестью, а дух – бодростью.
Отличная у Юры Павельева банька, пар в ней особый – мягкий, обволакивающий. Распарилась Ася, разморилась, а холодный квас довел ее до состояния блаженства. Тело чистое, душа будто в космическом покое, сознание дремлет, но проклевывалась мысль, что неспроста Павельев устроил банный день. На Руси так принято – умереть человек должен в чистом. Вдруг одноногий брат Макса собирается ее убить?.. Ася улавливала эту мысль, но не развивала ее. Потому и не беспокоилась. Да и Павельев-старший не казался ей монстром, хотя Макс пугал ее своим братом. Говорил, что с ним не забалуешь. Дескать, ему человека убить, что плюнуть. Да и вид у Юры, честно говоря, далеко не ангельский.
Но чутье подсказывало, что не так страшен Юра, как о нем говорят. Хозяйство у него, и он сам его содержит – не до злодейств ему где-нибудь на большой дороге. А как вкусно он готовит! Не может человек с такими кулинарными способностями быть извергом. И хотя в жизни полно примеров, опровергающих это мнение, Ася желала думать именно так. Где-то вокруг бани бегал страшный Тамерлан, но хотелось верить, что Юра вернет пса в клетку, перед тем как выпустить ее отсюда.
Закутанная в простыню, она сидела в плетеном кресле-качалке. Из парилки приятно пахло горячим деревом и мокрыми дубовыми листьями. Чисто в предбаннике, но в полосе света из окна медленно и беспорядочно двигались, подобно мыслям в ее голове, блестящие пылинки. Влажная простыня просыхает от тепла разгоряченного тела. Состояние полной расслабленности, лень шевелиться. Но так ведь Юра и не гонит ее отсюда, тем более в собачьи зубы. И сам не ломится сюда, хотя мог бы запросто сорвать щеколду, на которую закрыта дверь. Мужик он здоровый, силы в руках много. Да и не только в руках… Но нет, не позволяет Юра себе ничего такого. Не обижает он Асю, не оскорбляет. Макс бы наорал на нее, мог он и ударить, если бы она вздумала играть с ним в молчанку, а его брату как будто все равно. Почти две недели обхаживал ее без всяких претензий на благодарность – кормил, с водой для питья, тела и стирки проблем не было, а ведь ее ведрами носить надо было. А еще нужду она справляла прямо в камере, а это все ему выносить приходилось. Ничего, не привередничал Юра. Иной раз ей казалось, что ему нравилось ухаживать за ней. Он заботился о ней, но при этом не требовал за это благодарности… Не похож он на злодея, но все-таки странный…