В дверь вдруг постучали.
– Кто там? Сто грамм?
– Без ста грамм, – услышала она густой, с прокуренной хрипотцой голос Юры. – Давай, выходи!
– А собака?
– Нет, собаки.
– Значит, она кусаться не будет?
– Нет.
– И я не кусаюсь. Может, сами ко мне зайдете?
Лень было подниматься, но все-таки Ася подошла к двери, открыла щеколду и успела вернуться в кресло еще до того, как та открылась. В предбанник зашел Павельев. Внешне он напоминал своего брата – тот же разлет бровей на высоком лбу, тот же нос, такое же очертание лба, только черты лица более грубые, будто рубленные топором. Макс утончен, ухожен, а этот не сказать что запущен, но следит за собой без особого рвения. Стрижка короткая, свежая, но в ней чувствовалась набитая, но скупая на творчество рука какого-нибудь деревенского мастера. Лицо выбрито до синевы, но из носа и ушей пробиваются волосы, брови опять же бы не мешало слегка пощипать… Глядя на него, Ася вдруг поймала себя на мысли, что совсем не прочь поработать над его внешностью. Да и одежду бы не мешало сменить – джинсы на нем убогие, мешковатые, клетчатая рубашка не выдерживала никакой критики. Джинсы надо бы сменить, рубаху получше подобрать, шляпу кожаную купить – Юре очень бы подошел осовремененный ковбойский стиль, и не важно, что у него нет одной ноги.
– Ты почему не оделась? – хмуро спросил он.
– Хорошо здесь. Чудно. Душевно… Может, вы меня здесь закроете?
– На окнах решетки нет. – Юра тяжело сел на скамью, под которой лежали несколько поленьев.
– Юрий Олегович… Я правильно назвала вас? Вы же брат Макса, а у него отчество Олегович…
– Правильно, и у меня Олегович.
– А можно я буду звать вас просто Юра? Я не молодая, да и вы не старый.
– Можно и так, – сказал он, пряча за непроницаемым лицом смущение.
– А можно я буду обращаться к вам на «ты»?
– Что ты задумала, девочка? – спросил он, с подозрением глядя на Асю из-под бровей.
– А что я затеяла, Юра?
– Разговорилась ты. Не к добру это.
– Почему не к добру? Я по жизни такая говорливая. Даже слишком…
– Что-то по тебе незаметно было. Молчала как мороженая рыба.
– Так потому что мороженая была… Это я со своим врагом воевала. Язык мой – враг мой. Вот с ним я и воевала. Поэтому и молчала.
– А сейчас не воюешь?
– Может, я его уже победила?
– Может, и победила, – уступая, усмехнулся Юра.
Он смотрел на ее грудь под еще не совсем просохшей простыней. Смотрел как на произведение искусства – с интересом ценителя, но без вожделения. Может, потому ей вдруг захотелось подняться во весь рост и распахнуть простыню – пусть смотрит, раз в глазах нет похоти. Тело у нее для тридцати четырех лет отменное, и ей нравилось, когда им любуются мужчины. Ее мужчины. Она бы и для чужих разделась, если бы ее нагота не вызывала грязных мыслей. А с чистыми – пожалуйста… Во всяком случае сейчас она могла думать именно так.
– Ты мне не веришь. И я себе не верю. Потому что я здесь из-за своего длинного языка… Говорил мне Егор, не надо никому рассказывать. А я разболтала. Сестре растрепала, а от сестры Макс про деньги узнал. За мной поехал, деньги отобрал. А если бы я молчала, то… Не знаю, что со мной было бы… Может, арестовали бы меня, сидела бы я сейчас в душной камере…
– Это верно, лучше сидеть в душной парилке.
– Особенно если есть холодный квас, – улыбнулась Ася.
– Если мало, еще принесу, – сказал Павельев, глянув на глиняный кувшин с тонким горлом.
– Может, лучше холодной водки? – вопросительно глянула пленница на Юру.
– Перепить меня хочешь? – с иронией бывалого человека усмехнулся он. – Сразу предупреждаю, бесполезно.
– А зачем мне тебя перепивать? Мне бы просто выпить. И в чистую постель. У тебя в доме. Не хочу в подвал… Я не убегу. Даже пытаться не буду. Зачем убегать, если ты хорошо ко мне относишься?
– Хорошо, будет тебе чистая постель в доме, – кивнул Павельев.
Он медленно поднялся, и Ася встала вслед за ним. Простыня с тела должна была скинуться легко – ей ничего не стоило выставить себя напоказ. Но все-таки разоблачилась она, когда Юра повернулся к ней спиной. Повернется – хорошо, нет – сам виноват.
Он не повернулся, вышел из бани, закрыл за собой дверь. Ася спокойно оделась, но во двор вышла с тревогой в душе. Вдруг Павельев спустит на нее собак?
Но Тамерлана не слыхать, и Юры нигде не видно. Забор у него высокий, но калитка не на замке, достаточно выдвинуть засов, чтобы ее открыть. Блузка на Асе с коротким рукавом, но без всяких декольте – разве что несколько верхних пуговиц на них расстегнуты, но ведь их можно и застегнуть. Джинсы на ней, туфли на среднем каблуке. В общем, подходящая одежда для побега… Здесь где-то деревня рядом, а там, возможно, участковый. Да и люди добрые должны помочь…
Но участковый спасет ее от Павельева, а затем наведет о ней справки со всем отсюда вытекающим. Попробуй потом докажи, что ты не верблюд… Да и не хочет она никуда бежать. Ее и здесь неплохо кормят.
Павельев как будто нарочно оставил дверь открытой, дескать, не стесняйся, Ася, заходи, гостьей будешь. А она и не стесняется…
Дом деревянный, полутораэтажный, свежей смолой внутри пахнет, прохлада приятная. Мягкая мебель в каминном зале, большой жидкокристаллический телевизор между красивыми сервантами вдоль облицованной камнем стены. В кухню отсюда вел арочный вход. Дорогой гарнитур здесь с барной стойкой, большой дубовый стол на массивных ножках, тронообразные кресла с прямой высокой спинкой и подлокотниками. Недешево, сердито, только уюта не хватает, чистота отнюдь не стерильная – в общем, не чувствуется женской руки. Зато пахнет очень вкусно. Декорация русской печки у стены, но в ней, разумеется, ничего не приготовишь. Зато на электрической плите стояла стальная кастрюлька, накрытая полотенцем.
– Я помогу? – спросила Ася.
Юра кивнул, полез в ящик стола, достал оттуда и протянул ей женский передник под хохлому. Сам он такими атрибутами не пользовался, да и поварская куртка у него явно не в почете.
В кастрюльке томился молодой картофель с укропом, а в духовке ждало своего часа более интересное блюдо – запеченный в сырном кляре кусок мяса.
– Я уже говорила тебе, что ты отличный хозяин, – не без восхищения сказала женщина.
– Ну, не отличный. Но я стараюсь, – польщенно улыбнулся хозяин, доставая из холодильника водку и банку с огурчиками наверняка домашнего соления.
– Макс говорил, что ты крутой. Сказал, что Егор у тебя деньги украл.
– А-а, – отмахнулся от нее Павельев.
Ася поставила на стол блюдо с запеченной свининой, смачно вдохнув пьянящий аромат, закатила глазки. И картошку на тарелку вывалила, не забыв бросить на нее кусок сливочного масла.