Все замерли, когда я опустил лук и глубоко вздохнул. Нет, пущенная по прямой стрела не долетит до мишени. Я закрыл глаза, зная, что через пару секунд мне придется небрежно улыбнуться, пожать плечами и приготовиться к следующему выстрелу.
Издалека донесся слабый звук, похожий на стук камешка, брошенного в жестянку.
– Мимо! – крикнул кто-то.
– Попал!
– Прямо в яблочко!
Кто-то снова возразил, и я открыл глаза. Нахмурившись, Бил вскинул обе руки, призывая всех к молчанию.
– Если сэр Эйбел попал в железную шишечку на щите, стрела отскочила и наконечник у нее изогнулся. Вдобавок на железе наверняка осталась царапина. Мастер Папаунс? Вы не посмотрите?
Папаунс уже сидел в седле. Когда Бил коротко кивнул, он галопом поскакал к мишени. Кто-то рядом со мной сказал:
– Если бы он попал в самый центр, стрела отскочила бы и я бы увидел это.
– Мишень находилась всего в сотне шагов от нас, когда мы с моими лучниками состязались в стрельбе, – прошептал Гарваон. – Их светлость велели перенести щит подальше для нас с вами, но он и слушать не желал о том, чтобы Папаунс стоял рядом с мишенью и подавал нам знаки. Хотя, стой он в нескольких шагах от нее, в кольчуге и шлеме, ему ничего не грозило бы.
Я так не считал, но из вежливости кивнул. Я наблюдал за Папаунсом, который придержал коня возле мишени и спешился – очевидно, чтобы взглянуть на железную шишечку. Потом он зашел за щит и, похоже, обследовал ствол дерева, на ветке которого висела мишень.
– Намерены выиграть призовой шлем? – Рядом со мной стоял Крол, все еще с трубой в руке.
Я постарался сдержать улыбку.
– Сомневаюсь. Честно говоря, я буду рад, если хотя бы не опозорюсь.
– Наш король приказал изготовить подобный шлем для короля Гиллинга, – объяснил Крол. – Размером больше моего умывального таза. Он так понравился их светлости, что они велели изготовить для себя такой же. – Крол указал на шлем, насаженный на шест. – Он там, в поклаже одного из мулов, шлем короля Гиллинга.
– Он будет отлично смотреться на вас, – сказал мне Гарваон. – Но сначала вам придется одержать верх надо мной.
Папаунс снова сел на коня и неспешной рысью возвращался обратно к лагерю. Идн схватила меня за рукав и указала пальцем на него.
– Да, – сказал я. – Скоро мы узнаем, миледи.
Она поднялась на цыпочки, пытаясь приблизить губы к моему уху, и я наклонился к ней.
– Что-то случилось! – прошептала она. – Он не погоняет коня. Хочет взять время на раздумье.
Я недоуменно взглянул на Идн, потом снова наклонился.
– Ваш кот сказал мне, и он прав! Плетется рысью, хотя отец смотрит на него! Что-то произошло!
Папаунс спешился и отвел Била в сторону. По меньшей мере две минуты они оживленно переговаривались, и я (стараясь незаметно подойти поближе) услышал недоверчивый голос Била: «Расколола скалу?»
Потом барон вскинул руки, призывая всех к молчанию:
– У сэра Эйбела три очка.
Зрители загудели и стали выкрикивать вопросы, которые Бил проигнорировал.
– Теперь стреляет сэр Гарваон. Дайте ему пройти!
Стрела вонзилась в щит чуть правее железной шишечки. Бил бросил несколько слов Кролу, который секунду спустя проорал:
– У сэра Гарваона три очка!
Свою лучшую стрелу я выпустил первой. Я выбрал неплохую стрелу из оставшихся четырех и вложил в лук, твердо говоря себе, что на сей раз мне не обязательно попадать в яблочко, достаточно просто попасть в щит.
Я отпустил тетиву, и Папаунс по приказу барона мигом вскочил на коня и сорвался с места; мы снова ждали несколько минут, пока он скакал галопом к мишени и осматривал щит. Я немного ослабил тетиву и постарался успокоиться, избегая взглядов людей, желавших заговорить со мной.
Я получил еще три очка. В общей сложности шесть.
Гарваон снова выстрелил. Третья стрела вонзилась рядом с первой.
У меня возникло такое ощущение, будто я мошенничаю, и мне это не понравилось. Я не стал целиться в мишень, а послал стрелу в крону низкорослого дерева, на котором висел щит. Я отпустил тетиву и увидел, как моя стрела летит прямо в цель. Она просвистела сквозь листву и ударилась в отвесную скалу за деревом. На землю упало несколько осколков камня, потом еще несколько.
А потом вдруг скала раскололась и рухнула с ужасным грохотом.
Гильф нашел меня в миле от лагеря и разбудил, принявшись лизать мое лицо. Я пробормотал что-то бессвязное и резко сел. На мгновение мне показалось, будто позади пса я вижу старуху из сна, хозяйку лесного дома.
– Почему здесь? – спросил Гильф.
– Потому что здесь можно спрятаться от ветра и я надеялся немного согреться.
Под словом «здесь» подразумевалась расселина в скале.
– Среди скал трудно искать следы, – пояснил Гильф.
– И спать тоже. Я в-весь з-задеревенел.
На самом деле у меня зуб на зуб не попадал.
– Там костры. Еда.
– Разумеется, – сказал я. – Но у меня просто кусок в горло не лез. Все хотели поговорить со мной. Я сказал барону Билу, что встречусь с ним в его шатре позже…
– Он присудил вам приз?
– Тот замечательный шлем? – Я поднялся на ноги, потянулся и закутался в плащ и в одеяло, взятое из лагеря. – Я не знаю. И мне наплевать.
– Все спят. – Гильф вильнул хвостом и посмотрел на меня с надеждой.
– Ты хочешь, чтобы я вернулся? С твоей стороны очень мило беспокоиться обо мне.
Гильф кивнул.
– Но если бы я остался здесь…
– Я тоже.
– Ты бы в любом случае согрел меня. Жаль, что ты не пришел раньше.
Пес потрусил прочь, показывая дорогу, и я поплелся следом за ним, все еще дрожа от холода и пошатываясь от усталости. Я отправился в горы в надежде найти одну из пещер, которых ангриды называли мышиными норами, и страшно сердился на себя за неудачу. Гильф точно нашел бы для меня такую пещеру. Или Ури с Баки нашли бы, если бы явились на мой зов. Но тогда бы пещеру нашли они или Гильф, а я хотел сделать это сам.
Луна еще не взошла, и лагерь выглядел скоплением призрачных теней: малиновый шатер Била казался густочерным, шатры Гарваона и Крола бледными как призраки, а тела спящих слуг и погонщиков мулов темнели на земле подобием свежих могил, и корявые кедры походили во мраке на ангридов, пришедших сожрать человеческие тела.
В отдалении заревел привязанный к колышку мул.