– Я похож на идиота?
– Не сказал бы.
– То-то. У меня есть приятели среди сотрудников патрульно-постовой службы. Я попросил их составить мне компанию до самой двери квартиры. Киллер не рискнул.
– С чем вас можно и поздравить. Но почему?
Капитан хмыкнул и сокрушенно покачал головой.
– Говорила мне мама, – царство ей небесное – что жадность фраеров губит. А я, дитя неразумное, позарился на ваши денежки и влип по уши. Теперь мне ходу назад нет. Это я предварил ваш следующий вопрос.
– Значит, вы глубоко копнули…
– Куда уж глубже… – Тимошкин посмотрел на Паленого нехорошим взглядом. – И самое хреновое в этом деле, что я уже не могу спрыгнуть с телеги, которая вот-вот свалится в пропасть.
– Утешьтесь тем, что у вас будет хорошая компания.
– Вы имеете ввиду себя? Утешение, конечно, слабое и не выдерживает никакой критики. И мне от этого почему-то не стало легче.
– Тогда я больше ничем не могу вам помочь. У НАС только один выход – выкарабкиваться вместе.
– Так-то оно так…
– Вас еще что-то смущает? Может, предложенной вам премии маловато?
– А зачем она будет мне нужна? Разве что на мраморное надгробие. Да и то я не уверен, что родственники не заначат мои денежки, а могилку сварганят задешево, из гранитной крошки. Возразить ведь я не смогу.
– Не хороните себя раньше времени. Сначала разберемся в тех материалах, которые вы раскопали. А они, похоже, вас сильно смущают.
– Как вы догадались? – с издевкой спросил Тимошкин.
– Не будем пикироваться без нужды, – миролюбиво молвил Паленый. – Нам еще не хватало поссориться.
– Ладно, в общем, вы правы, – неохотно согласился капитан. – Впрягся в гуж – не говори, что не дюж. С чего начнем?
– С последних событий. Я хочу проверить стыковку некоторых моментов.
– Тогда для начала расскажите, как прошел ваш допрос. Мне тоже нужна информация, чтобы окончательно расставить все точки над "i".
Паленый рассказал почти все. Он лишь утаил, что и его пытались убить.
– Вам здорово повезло, – сказал Тимошкин.
– Это почему?
– Напротив УВД, в доме, предназначенном под снос, вас поджидал в засаде снайпер. Вот только непонятно, с какой стати он решил покончить жизнь самоубийством…
Тимошкин ожег Паленого, как кипятком, недоверчивым взглядом. "Да, чутье у него и впрямь фантастическое, – подумал Паленый. – Уверен, что он догадывается, кто посодействовал снайперу отправиться в мир иной…"
– Это новость.
– Да уж…
– Он застрелился? – спросил Паленый с невинным видом.
– Нет. Сожрал капсулу с цианистым калием. Или с какой-нибудь другой дрянью.
– Снайпер… Не тот ли, который уже пытался меня убить?
– Самое интересное в этой истории, что не тот.
Тимошкин раскрыл свою папку.
– Снайперы, мать их, косяками пошли… – бурчал он, отыскивая нужный лист. – Докладываю: пули из его винтовки не соответствуют тем, что были найдены на вашей даче. Эксперты проверили винтовку сразу же, едва закончили работать с трупом. Начальство предположило, что ствол "засвечен" в заказных убийствах, поэтому нажало на экспертов.
– Ну и?..
– Насчет заказных – не знаю. Меня это особо не интересовало. Пусть другие ковыряются в этих делах. Я попросил знакомого эксперта лишь сравнить те пульки, что он настрелял в тире из винтовки самоубийцы, с теми, которые по счастью не попали в вас. Результат – минус нуль. Эта винтовка в вашей истории не замешана.
– Непонятно…
Капитан торжествующе ухмыльнулся и сказал:
– Еще как понятно. Снайперов было двое. Вот и вся тайна.
– Вы все-таки считаете того стрелка, который испортил ваш бюст, снайпером…
– Несомненно, – твердо ответил Тимошкин и снова начал копаться в своей папке, которая смотрелась на белоснежной скатерти как коровий шлепок.
– Почему?
– Здесь все сказано. – Он подал Паленому листок. – Пуля, которую я вынул из головы своего бюста, тождественна той, которую вы мне дали. Вот так-то.
– Значит, главная опасность не ликвидирована, – тихо сказал Паленый, отвечая своим мыслям.
– Что вы сказали?
– А то, что этот снайпер еще придет по мою душу. Как пить дать, придет. Профессионал обязан доводить начатое дело до конца, это вопрос престижа. Ладно, пусть его, что-нибудь да будет… В данной ситуации остается невыясненным лишь один вопрос: с какой стати киллера, который за свою работу берет немалые деньги, послали охотиться за простым опером?
– Вы ведь уже определили, что я чересчур глубоко копнул.
– Ну, это всего лишь мое предположение. Может, на вас имеет зуб кто-нибудь из ваших бывших "клиентов".
– Мои бывшие "клиенты" более привычны к "перу" и кистеню. Шандарахнули бы меня где-нибудь в темном месте по кумполу – и все дела. Но дело в том, что я, как это ни странно, пользуюсь определенным авторитетом среди блатных.
– Они вас что, за пахана держат? – с иронией спросил Паленый.
– Вроде того, – серьезно ответил Тимошкин. – Я никогда не распускаю руки, как некоторые мои коллеги, и действую строго в соответствии с законом. Я государственный человек и всего лишь честно исполняю свой долг. Ничего лишнего. Воры это понимают. Знают они и то, что если я надумал кого-нибудь прижучить, то лучше ему сразу идти сдаваться, чтобы оформить явку с повинной.
– А вы, Емельян Степанович, оказывается, хвастун.
– Я мог бы обидеться, но вас извиняет то, что вы мало меня знаете. Поэтому, поверьте мне на слово.
– Верю, верю, – успокоил капитана Паленый. – Давайте не будем растекаться мыслию по древу, а вернемся к нашим баранам.
– Что касается наших баранов, – с иронией сказал Тимошкин, – то чувствуют себя они хорошо, кормушки у них золотые, хлеба – белые, а вина – заморские. Живут – не тужат.
– Камень в мой огород?
– Что вы, и в мыслях не было…
– Да ладно вам, – жестко сказал Паленый. – Не нужно оправдываться. Сейчас меня меньше всего волнуют ваши бзики по части неравноправия и классовой ненависти. Продолжим разговор по существу.
– Существо у нас существенное, – не удержался, чтобы не съехидничать Тимошкин. – За эти бумаги… – он потряс папкой, – кое-кто дорого заплатил бы.
– И я в том числе, – пристально глядя прямо в глаза Тимошкину, сказал Паленый. – Не так ли?
– Вот что мне в вас нравится, так это проницательность. Иногда мне кажется, что вы можете читать мысли.
– Не кидайте мне леща, уважаемый Емельян Степанович. Свои достоинства и недостатки я знаю. А ваши пытаюсь понять.