Приближаясь к паспортному контролю, он изрядно нервничал. Все-таки существовала хоть и небольшая, но реальная вероятность, что его тут же возьмут под стражу как злостно уклоняющегося от депортации. Разумеется, в случае чего он всегда мог начать качать права или придираться к каким-нибудь юридическим формальностям. Из-за себя одного он не стал бы разводить сыр-бор; но ради Элори он был готов на все, что угодно, лишь бы оттянуть вынесение вердикта; повернуть в свою пользу ход разбирательства.
— Милая, комъины устроили из нашей жизни сущий ад. Постарайся поскорее забыть об этом, — произнес Кервин, прекрасно понимая, насколько пусто это звучит. Они подошли к воротам. Охранник удивленно перевел взгляд с имперской формы Кервина на укутанную с ног до головы плащом хрупкую фигурку девушки. Джефф назвал свой регистрационный номер в портовом отделении Гражданской Службы.
— А девушка?
— Моя жена.
— Понимаю, — протянул охранник. — В таком случае, необходимо соблюсти некоторые формальности.
— Как вам угодно.
— Пройдите, пожалуйста, за мной в караульное помещение.
Они последовали за охранником и Джефф успокаивающе сжал ладонь Элори. Его терзало нехорошее предчувствие, и Элори не могла этого не улавливать; регистрационный номер Кервина введен в портовый компьютер, а тот пошлет запрос в компьютер Имперской Миссии — тут-то все и выяснится. У Кервина, помнится, мелькала мысль вернуться в Земной Сектор инкогнито, хотя бы на день-два. Но имперские законы, касающиеся местных женщин, были весьма специфичны, так что от подобного намерения пришлось отказаться; это было совершенно немыслимо. Когда он объяснил, в чем дело, Элори гордо заявила, что ее это ни капельки не волнует. «Зато волнует меня», — самоутвердился Кервин, не оставив для возражений ни малейшей лазейки.
В имперской Гражданской Службе состояли, в основном, неженатые мужчины; мало кто из земных женщин соглашался последовать за своими избранниками через всю Галактику; соответственно, на каждой планете связи с местными женщинами, долговременные или мимолетные, воспринимались как должное. Это было неизбежно. Но дабы избежать всевозможных юридических осложнений при несовпадении земных и местных законов, практиковались два вида брака. Землянин имел право жениться на женщине с любой планеты в соответствии с местными обычаями и в случае, если это допускалось местными законами — то есть, все упиралось только в самого землянина, местную женщину, ее семью и местные законы. Империя к этому не имела ни малейшего отношения. Зарегистрирован был брак или не зарегистрирован, постоянный или временный, или даже не брак вообще — по законам Империи такой мужчина считался холостым; при условии, что инопланетная дама его сердца не числилась женой официально.
Но данная специфика имперских законов работала в обе стороны. Достаточно было землянину подписать любой имперский официальный документ, в котором местная женщина упоминалась бы как его жена — и де-факто обретало силу де-юре; теперь он имел перед ней супружеские обязательства по всем земным законам, а она и их дети становились гражданами Империи. То есть, на далеких мирах имперскому служащему приходилось трижды подумать, прежде чем прибегать к традиционному на Земле лицемерному ходу — объявлять любовницу или случайную знакомую женой. Жена, приведенная в Земной Сектор, становилась женой на веки вечные.
Охранник перепоручил их регистратору. Тот взглянул на учетную карточку Кервина, снял у него отпечаток большого пальца и заставил расписаться на нескольких бланках; потом повернулся к девушке.
— Ваше имя?
— Элори Ардуэ, — прошептала она.
Регистратор вписал имя в бланк — удивленно моргнув раз-другой, поскольку двойное имя означало принадлежность к даркованской аристократии — и добавил «Кервин»; потом и у Элори снял отпечаток большого пальца. Шурша, унеслась по пневмотрубе капсула и с некоторой задержкой вернулась. Когда они выходили из дежурного помещения, регистратор попрощался с Элори как с «миссис Кервин». Джефф же — хоть и сознавал, что, вероятно, запустил раскручиваться маховик новых неприятностей — ни капельки об этом не жалел. Теперь при всем желании длинной руке комъинов не дотянуться до них и не отнять у него Элори.
Он так надеялся.
Возвращение в Земной сектор не вызывало у Кервина особенного восторга; но он чувствовал, что в данный момент это для них, пожалуй, самое безопасное — хоть и был уверен, что уже буквально через несколько часов им придется отвечать на множество вопросов и, не исключено, готовиться к депортации. Наверняка ему предстоят еще какие-то формальности в связи с появлением Элори; может быть, впереди целое следствие — но, в любом случае, надо думать, как жить дальше. Им нужно столько всего решить — например, отправятся они на Землю или попытают счастья на каком-нибудь новом мире — но это может и подождать.
В Земном секторе он неплохо ориентировался только в районе баров и тому подобных заведений; но не вести же Элори туда. Можно было, конечно, затребовать комнату прямо в Миссии; но такой вариант Кервин предпочитал оставить на самый крайний случай. Столь же неразумно было бы пытаться отыскать жилье в Даркованском секторе, рискуя тем, что девушку узнают; в Арилинне он один раз уже ощутил, что это такое, когда комъинов узнают на улице, и с него хватило. Оптимальным временным решением был бы отель где-нибудь в Земном секторе.
Такси пронеслось мимо белой стены Приюта Астронавта.
— А вот тут я жил до двенадцати лет, — махнул рукой Кервин, и в который раз уже безмолвно подивился: жил ли? Если действительно земляне подстроили всю цепочку событий, что вывели комъинов на его след…
— Элори, — поинтересовался Джефф, когда они снова остались одни, — комъины когда-нибудь уничтожали записи в приютском архиве? — Матрица, предполагал он, в принципе, могла бы стереть данные в памяти компьютера. И если бы кто-то задался такой целью…
— Не знаю, — ответила Элори, — если и уничтожали, то еще до того, как я стала Хранительницей. Я знаю только, что Остера удалось забрать из приюта в пять лет.
Кеннард, помнится, называл это «странной историей». Но Кервину так и не удалось ее услышать.
А сейчас не время для расспросов.
Но долго еще после того, как Элори заснула, Джефф лежал и размышлял. Он метался в лабиринте, пытаясь поймать за хвост собственное неуловимое прошлое, но доступных дорожек становилось все меньше и меньше, да и те вели в никуда или оканчивались тупиками. Когда на него вышли комъины, он прекратил поиски — в конце концов, самое-то главное, тайну своего происхождения, он раскрыл. Но некоторые загадки так и остались неразрешенными; и прежде чем навсегда улететь с Даркоувера, он обязательно сделает последнюю попытку разрешить их.
На следующее утро он вкратце рассказал Элори, в чем дело.
— Там не было обо мне никаких записей. Я видел, что выдала машина. Если б только я мог забраться туда и проверить…
— А это опасно — забираться туда?