«Объект» все еще не возвращался – в каютах Миллера и Дугласа царили темнота и тишина. Из-за поворота коридора появился мужчина в униформе стюарда. Что-то в его движениях и облике показалось Джонсону подозрительным… и знакомым. Да еще этот мешок за плечом… Джонсон откатился от столика с ноутбуком и вытащил пистолет. Снял его с предохранителя. Но стюард быстрым шагом прошел мимо каюты Миллера и свернул на лестницу.
Вздохнувший было с облегчением Джонсон нахмурился. Нет, что-то здесь не так. И где этот Смит запропастился? Какой черт понес его за этой… бабой, из-за которой он, Джонсон, теперь сидит с загипсованной ногой. Хотя должен был пасти Миллера. Потерял ее где-то в коридорах. Вернулся в бар, а Миллера уже нет. И только тогда позвонил. Вроде направился сюда… и пропал. Секретность секретностью, но все же он должен был держать Джонсона в курсе всех своих перемещений. Черт, насколько проще все было на военной службе!
На экране ноутбука три окошка по-прежнему транслировали изображения пустынного коридора. Джонсон вздохнул и вдруг увидел Миллера, показавшегося в коридоре у выхода с лестничной площадки. Шаг Эндрю был медленным и неуверенным – похоже, здорово набрался. Агент вздохнул с облегчением, но Миллер вдруг развернулся, словно пытаясь кого-то разглядеть позади себя на лестнице. Потом сделал шаг, остановившись так, что Джонсон видел выступающую в коридор заднюю часть его тела. И вдруг тело Миллера обмякло, словно его шарахнули по голове, потом его кто-то подхватил и тело скрылось за обрезом стены. Черт, где Смит?!
Джонсон толкнул дверь и выкатился в коридор, пытаясь держать на прицеле темный проем, в котором исчез Миллер. Предчувствие неминуемой катастрофы охватило его. Коляска вкатилась в проем – лампы на лестничных маршах вверх и вниз от этого этажа не горели, лишь тусклые отсветы с других этажей слегка рассеивали тьму. Но глаза агента Джонсона не успели к ней привыкнуть. Он лишь разглядел, что кого-то – хотя кого еще, кроме Миллера? – волокут вверх по лестнице, и тут сильный толчок сзади швырнул его коляску в ведущий вниз лестничный пролет. Колеса коляски проскочили небольшое пространство лестничной площадки и поднялись в воздух над ступеньками. Занятая пистолетом правая рука не смогла ухватиться за перила, пальцы лишь скользнули по их гладкой поверхности. Левая же и вовсе не могла дотянуться до идущего по стене поручня. Джонсон рефлекторно вжался в сиденье, пытаясь уберечь голову. Все равно он уже ничего не мог сделать. Слетев с верхней ступеньки, тяжелая коляска сразу же завалилась вперед и на бок. Так что агент смог лишь успеть убрать от удара руку с пистолетом, который чудом не выпустил. Коляска перевернулась, Джонсон тут же вывалился из нее, сильно ударившись головой и левым плечом о ступеньки, а здоровой ногой о стену. Коляска совершила еще один оборот уже без него, проскользила по ступенькам до конца лестничного марша и замерла на площадке между этажами. Лишь колеса продолжали вращаться, весело блестя спицами.
Джонсон, от боли не имея даже сил пошевелиться, лишь проводил взглядом темный силуэт, на секунду задержавшийся в том месте, где только что был он сам, а потом скрывшийся наверху – там, куда уволокли Миллера.
Он чувствовал себя ковбоем-неудачником из старых вестернов. Сначала этот тунисец, успевший умереть, прежде чем его допросили. Потом убийца скрипача, которого не удалось догнать. Потом это глупое падение на лестнице, окончившееся гипсом и коляской. И в довершение всего этого ублюдка Миллера все-таки похитили…
Вспыхнувшую на верхних палубах панику полностью задавить не удалось – несколько человек все-таки вырвались из цепких рук стюардов и охраны и стали вносить ужас и неразбериху по всему лайнеру. Несмотря на поздний час, очень многие пассажиры не находились в своих каютах, а вовсю развлекались. Они бы и не придали значения довольно резкому повороту судна – многие поначалу списали поехавшую под ногами палубу на действие алкоголя, но все испортили крики паникеров – растрепанных, с выпученными от страха глазами – о том, что «Атланту» захватили террористы и возле рубки слышна стрельба. Все усилия экипажа пошли прахом – несколько крикунов за пару минут разрушили почти восстановленный порядок. Коридоры и лестницы заполнились мечущимися в панике людьми.
Техники, наконец, сумели вскрыть дверь в тамбур перед рубкой. Но вторая дверь, ведущая непосредственно на ходовой мостик, тоже была заблокирована. И в толщине не уступала первой. Значит, еще столько же времени «Атланта» будет оставаться неуправляемой. В глазах старпома Нильсена метался ужас – до него дошло, что лайнер идет непонятно куда, по-прежнему выдавая крейсерский ход в 20 узлов. Чрезмерная автоматизация вылезла им боком – даже просто заглушить двигатели можно было только из рубки.
Миллер, наконец, смог открыть глаза. Он достаточно хорошо ориентировался на лайнере, чтобы понять – эти двое волокли его к спасательным шлюпкам, проталкиваясь среди мечущихся в панике пассажиров. «Что происходит? Меня что – похищают?»
Когда Саблин погнался за человеком в маске, Сабурова бросилась в бар, где последний раз видела Миллера-Милевского. Пары секунд ей хватило, чтобы понять, что тот уже покинул это уютное местечко. Гадать, какой маршрут выбрала теплая компания, было некогда, и Катя просто бросилась кратчайшим путем к апартаментам Миллера. По самой ближней к цели лестнице. Уже двигаясь по ступенькам вниз, она почувствовала неладное – перед нужным ей этажом свет не горел. И ниже него тоже. Сабурова пробежала еще несколько ступенек и вдруг услышала стон. Перегнувшись через перила, она увидела распростертое тело с загипсованной ногой и чуть дальше – опрокинутую коляску, колеса которой еще вращались. Катя прислушалась – в коридоре было тихо. Она вернулась на лестницу. Здесь тоже не было никаких посторонних звуков, кроме отдаленного гула голосов, громче которого звучал только стон фэбээровца… и какой-то странный шорох. Шорох явно доносился откуда-то сверху. Она бросилась обратно вверх по лестнице. Катя неожиданно для себя мысленно возблагодарила судьбу, пославшую ей роль феминистки, а не какой-нибудь гламурной дурочки – туфельки на высоком каблуке сейчас бы только помешали. Гул голосов стал сильнее – где-то этажом выше открылась дверь, кто-то впереди нее вышел «на воздух». И дверь эта явно выходила на шлюпочную палубу. Дверь с мягким хлопком закрылась, и на лестнице снова стало тихо. Катя «в три прыжка» преодолела два пролета и поняла, что не ошиблась – табличка на двери гласила, что это выход к шлюпкам. Сабурова выскочила на палубу и сразу оказалась среди людей, охваченных ужасом и в панике бросавшихся в разные стороны. Она завертела головой и через пару секунд увидела Миллера, которого тащили двое мужчин, лиц которых она не могла разглядеть. Катя бросилась за ними, но пробиться через толпу было нелегко. Впрочем, мужчинам, которые тащили Эндрю, тоже приходилось преодолевать сопротивление людской массы. Так что из виду их Катя не теряла и даже смогла сократить разделявшую их дистанцию на несколько метров. Похоже, Миллера тащили к последней шлюпке – кто-то явно собирался опередить российских спецназовцев, действуя по схожему плану. Но кто?
Ответить себе на этот вопрос Катя не успела – страшный удар сотряс весь корпус «Атланты». Катю швырнуло назад, она успела увидеть, как сбитые с ног незнакомцы выпустили Миллера из своих цепких рук, и его бесчувственное тело покатилось по палубе. В следующее мгновение ее саму, споткнувшуюся об упавшего толстяка в гавайской рубашке, отбросило к стене. Защититься от удара она не успела. Голова врезалась во что-то твердое, и Катя потеряла сознание…