– Мне очень не хочется вас огорчать… – Кандидат наук покривился, будто вино оказалось прокисшим. – Но я думаю, что распиской дело не закончится. Я так понимаю, кто-то из наших городских воротил положил глаз на квартиру Велихова. Судя по "артподготовке", вы сцепились с весьма серьезными людьми. И как закончится ваше сражение, я судить не берусь. Но думаю, что ничем хорошим. Извините, я вас расстроил.
Но я обязан был сказать вам голую правду.
– Значит, никакой надежды?..
– Дай Бог, чтобы я ошибся! Ничего иного сейчас не хочу себе желать. Возможно, я сгустил краски и все не так мрачно. По натуре я перестраховщик – жизнь в бизнесе заставила. Так что будем надеяться и зарабатывать деньги…
Егор Павлович заставил себя улыбнуться. Но в душе у него все перевернулось. Ему вдруг захотелось немедленно бежать к Ирине Александровне, которая уже выписалась из больницы, чтобы просто увидеть актрису и посидеть у ее изголовья – она большей частью лежала в постели, предаваясь горестным размышлениям. Женщина оживлялась лишь тогда, когда приходил старик. И все равно во всем облике Ирины Александровны просматривалась какая-то обреченность, хотя она и пыталась довольно успешно скрывать свое истинное состояние под маской несколько лихорадочного веселья – чтобы еще больше не огорчать Егора Павловича.
Старик тяжело вздохнул и посмотрел в окно, где виднелись верхушки сосен. Эх, в тайгу бы сейчас, подумал Егор Павлович. Окунуться с головой в не оскверненный человеческим присутствием мир дикой природы, забыть о всех этих Подковах, долговых расписках, фирмачах, "Джелико", собачьем ринге…
За окном послышался лай и свирепое рычанье: обед закончился, и тренеры-кинологи снова занялись привычным делом – натаскиванием псов-убийц.
Отступление 6. Зона Сиблага, 1960 год Егор встретил первую группу поисковиков возле того самого дерева, на котором беглые зэки распяли кошку жены Кривенцова. Егерь взял с собой четверых самых надежных псов: Уголька, Рекса, Полкана и их мамашу Неру. Все они обладали главным достоинством в предстоящей охоте на человека – великолепным верховым чутьем, обычно в большей мере присущим русско-европейской лайке, нежели волкодавам, в том числе и потомкам легендарной полукровки Найды. Брать большее количество собак не имело практического смысла, потому как в таком случае они были плохо управляемы и для них требовалось много корма.
Охотиться Егор не мог – чтобы не раскрыть прежде времени местонахождение погони, а таскать на закорках рюкзак с вяленым мясом для своих ищеек по нехоженой тайге – себе дороже.
Командир группы, капитан Блинков, матерился так, что от него шарахались даже овчарки. Бойцы охраны бестолково суетились, пытаясь найти хотя бы маленький следок беглых зэков, но, напуганные взбесившимся помощником начальника зоны, не замечали даже очевидное. Впрочем, настоящих таежных следопытов среди них не было, за исключением потомственного сибиряка старшины Паньшина. Однако и тот оказался в затруднительном положении: злополучная сосна высилась на каменистом пригорке, от которого осьминожьими щупальцами отходили голые скалистые гребни; они тянулись по пологому склону до самого дна распадка, где журчал мелкий, но широкий ручей.
– Я вас!.. И вашу маму!.. – орал насквозь пропотевший Блинков. – Кого прислали, Егор!? – спрашивал он егеря уничижающим тоном, тыкая пальцем в сторону солдат. – Салабоны, интеллигенты хреновы! Вот пожрать – тут они сильны. В наше время таких к зоне не подпустили бы и на пушечный выстрел. Бля…
Егерь пропустил жалобные стенания капитана мимо ушей. В другой обстановке он, конечно, мог бы сказать Блинкову пару "теплых" слов, напомнив ему, что в тайге помощник начальника зоны и сам без году неделя.
А также освежить память капитана некоторыми моментами из его первых поисковых вылазок в тайгу под началом Егора. Но, зная склочный и злопамятный характер Блинкова и понимая, что время играет на руку беглецам, он лишь неопределенно хмыкнул и подозвал Паньшина.
– Как сквозь землю провалились, – растерянно развел руками старшина. – Эти гады махры не жалели, весь склон усыпали.
– Ручей проверили? – спросил Егор.
– Мы отмахали по ручью вверх и вниз по три километра – глухо. Не берут псы след – и точка.
– Мне сказали, что зэки захватили с собой веревки, взломав каптерку завхоза, – обратился Егор к Блинкову.
– Ну и что тут непонятного? Значит, у них маршрут нацелен на перевал. Там веревки в самый раз. Вот только с какой стороны они на него выйдут…
– Один из маршрутов… – Егерь через бинокль внимательно рассматривал противоположный склон распадка.
– Они разделились.
– Час от часу не легче… – И капитан снова выругался. – А ты откуда знаешь?
– Предполагаю, – не стал выкладывать ему свои умозаключения Егор. – Но для начала хочу сказать, что по воде, как обычно это делается, чтобы сбить с толку собак, беглые не пошли.
– Мы и сами видим, что они упорхнули, – со злой иронией перебил его капитан. – Я лично проверял противоположный берег ручья – и ни единого следа.
– Так не бывает. Плохо смотрели. Пойдемте… – И егерь стал спускаться по гребню в низину.
Он остановился лишь возле скрюченной сосны, дугой согнувшейся над темной водой ручья. Она каким-то чудом выросла среди голых камней, а потому уже с малого ростка тянулась к живительной влаге, которой так не хватало ее корням.
– Смотрите, – Егор указал на ствол сосны – туда, где она раздваивалась в большую рогульку. – След от веревки. А внизу осыпавшаяся сухая кора.
– И что это значит? – спросил озадаченный Блинков.
– Расскажи, Григорий Кузьмич, – обратился егерь к старшине, который в это время с виноватым видом стучал себя по голове кулаком и что-то бубнил под нос – похоже, ругался последними словами.
– Виноват, товарищ капитан, дал маху… – покаянно молвил Паньшин, жалобно сморщив свое веснушчатое лицо. – Беглецы ушли по деревьям. Они перебросили веревку через ручей – вон на ту расщепу, – старшина ткнул пальцем в сторону расколотого молнией дерева на противоположном берегу, – и преспокойно перенеслись по воздуху (благо в ту сторону идет уклон) на валун возле его подножья.
– Но это еще не все, – продолжил разъяснения Егор. – С валуна они перебрались на осыпь, а там найти следы и впрямь сложно, если не сказать невозможно.
– Однако, ты ведь их видишь. Или я не прав? – Блинков смотрел на егеря с сомнением.
– Конечно. Если хорошо присмотреться, то можно заметить более темную узкую полоску на осыпи. Она идет немного наискосок. Скорее всего, один из зэков забрался с веревочной бухтой наверх, а потом за ним поднялись и остальные. Из-за того, что они не ползли на четвереньках, как это обычно бывает при таких подъемах, а шагали, держась за веревку, камни осыпи остались на своих местах.
– Ну, бля, и хитровыдрюченный народец нам попался… – выругался Блинков. – Намаемся мы с ними.