Какая жалость! Конечно, нужно будет выразить соболезнования. Но таковы капризы войны!
Больше не нужно скрывать свои сердечные желания или сдерживать чувства. Неважно, что детекторы чужаков могут уловить его психическое излучение. И так известно, где его можно будет найти в свое время.
На рассвете, когда восток постепенно светлеет и за тучами встает солнце, Утакалтинг шел по покрытым росой склонам, посылая во все стороны все свое состояние.
Чудо, случившееся несколько дней назад, оживило куколку его души. Он считал, что там царит вечная мерзлота, но теперь снова появились молодые побеги. И люди, и тимбрими считают величайшей силой любовь. Но кое-что следует сказать и об иронии.
«Я живу и кеннирую мир прекрасным».
Он вложил все свое мастерство в глиф, который поплыл, тонкий и светлый, над волнующимися щупальцами. Оказаться в этом месте, совсем рядом с тем, где вынашивались его планы... ощутить на собственной шкуре, как все его розыгрыши обернулись против него же и принесли ему все желаемое, но таким поразительным способом...
Рассвет окрасил зимний ландшафт – берег моря, обнаженные сады, покрытые брезентом суда. Воды залива покрыты полосами пены. Но солнце греет.
Утакалтинг думал о вселенной, такой странной, такой причудливой, полной опасностей и трагедий.
Впрочем, и сюрпризов тоже.
«Сюрприз... благословение, говорящее нам, что все реально, – он расставил руки, словно пытаясь обнять весь мир, – даже те из нас, кто обладает самым богатым воображением, не могут себе представить все полностью».
Он не освобождал глиф. Тот высвободился как будто сам по себе и поднялся, против воли утреннего ветра, поплыл туда, куда несет его случай.
* * *
Потом длительные совещания с главным испытателем, Каултом, Кордвайнером Эпплби, постоянные просьбы посоветовать, как лучше. Он пытался не разочаровать их.
В полдень Роберт Онигл отвел его в сторону и снова предложил бежать.
Молодой человек хотел вырваться из заключения на Церемониальном Холме и вместе с Фибеном напасть на губру. Все знали о борьбе в горах, и Роберт стремился помочь Атаклене.
Утакалтинг сочувствовал ему.
– Ты недооцениваешь себя, если думаешь, что тебе это удастся, – сказал он молодому человеку.
Роберт замигал.
– Как это?
– Военные-губру теперь хорошо знают, насколько опасны вы с Фибеном. И, возможно, благодаря моим скромным усилиям меня тоже включили в этот список. Зачем, по-твоему, они держат здесь усиленный патруль, когда силы им явно нужны в другом месте?
Он указал на корабль, который методично патрулировал территорию Института. Несомненно, даже линии снабжения энергетических установок охлаждающими жидкостями сторожат сложные и дорогие боевые роботы. Роберт предложил было использовать самодельные глайдеры, но враг и это предвидел. Он получил хороший урок.
– Мы помогаем Атаклене по-другому, – говорил Утакалтинг. – Показываемся врагам, делая вид, что замышляем контрудар. Пугаем существа, которые получают по заслугам: у них нет чувства юмора.
Выражение лица Роберта не изменилось. Но Утакалтинг с радостью отметил созданный молодым человеком глиф, простой вариант кинивуллуна, и рассмеялся. Очевидно, Роберт научился этому – можно сказать, заслужил знания – у Атаклены.
– Да, мой необычный приемный сын. Мы должны внушать губру уверенность, что мальчишки сделают то, что они обычно делают.
Позже, на закате, Утакалтинг неожиданно вышел из темной палатки. Снова посмотрел на восток, щупальца его развевались, искали. Где-то, получив очередное сообщение, напряженно мыслит, ищет выход его дочь. И теперь она так сосредоточена, словно это вопрос жизни и смерти.
Прошло несколько мгновений, и связь оборвалась. Однако Утакалтинг миновал свою палатку, прошел немного в сторону и откинул клапан палатки Роберта. Тот, с искаженным светящимся экраном лицом, оторвался от чтения.
– Мне кажется, я нашел способ убраться отсюда, – сказал Утакалтинг. – По крайней мере на время.
– Давайте, – отозвался Роберт.
Утакалтинг улыбнулся.
– Разве я когда-то не говорил тебе – а может, твоей матери, – что все начинается и кончается Библиотекой?
Положение ужасное. Никак невозможно достичь консенсуса, и сюзерен Праведности в полной растерянности перед разверзающимися все время препятствиями.
Сюзерен Стоимости и Бережливости отчужденно ушел в себя. Управление без соответствующего руководства продолжается по инерции.
А третья их составляющая, их мощь и мужество, сюзерен Луча и Когтя, даже не откликается на просьбы о встрече. Он одержимо придерживается курса, который не только может погубить их, но и опустошить всю эту хрупкую планету. Если это случится, ущерб для уже подорвавшего к себе доверие клана гуксу-губру окажется невосполнимым.
Но что может сделать сюзерен Праведности? Повелители Насестов, занятые своими, более близкими их сердцу делами, ничего не могли посоветовать. Они рассчитывали на экспедицию, на единство триумвирата, на его мудрость. Но Слияние пошло не тем путем, совершенно неправильно. И теперь рассчитывать на его обобщенную мудрость не приходится.
Сюзерен Праведности пребывал в печали и безнадежности. Не просто отчаяние капитана корабля, севшего на мель. Нет, это горе священника, обреченного на святотатство.
Огромная и личная потеря затрагивает самую суть его древнего народа.
Правда, теперь под его белым оперением красный цвет. Но царица губру, которая достигла этого без радостного согласия и поддержки остальных, находится на особом положении. С ней не разделяют удовольствие, честь, славу.
Честолюбивые надежды сюзерена осуществились, но впереди он видит только горький путь одиночества. Сюзерен Праведности сунул клюв под крыло и по обычаю своего народа негромко заплакал.
– Растения-вампиры, – подытожила Лидия Маккью.
Она стояла вместе с двумя морскими пехотинцами, покрытыми одним слоем маскирующего вещества. Предположительно оно должно защитить от обнаружения инфракрасными лучами и вражескими детекторами.
«Растения-вампиры? – подумала Атаклена. – И правда, подходящая метафора».
Она вылила с литр ярко-красной жидкости в темную воду лесного пруда, где сотни крошечных растений слились в одной из вездесущих питательных передаточных станций.
По всей округе на полянах совершался тот же простой ритуал. Атаклена вспомнила волшебные сказки волчат про магические обряды в заколдованных лесах, про тайные заклинания. При случае надо будет рассказать отцу об этой аналогии.